Аркадий карабкался с одной балки на другую, лазал по трапам, заглядывая в каждый люк.
— Где тут шлюпочная палуба? — спросил он.
— Мы на ней.
Белов сидел на корточках и скоблил угол между двумя балками. Они соединялись треугольной кницей. Перочинным ножом Белов отделял пластинку за пластинкой гнилое железо.
Я уже понял тщету поисков. Зимние штормы вымыли из корабельных кают все. То, что не было унесено волнами, скрывалось теперь под грудой обрушившегося в трюмы железа или лежало на дне бухты под многометровым слоем песка.
— Что вы делаете? — спросил Аркадий.
Инспектор вытер тыльной стороной ладони потный лоб.
— Помогите мне.
Мы присели рядом и стали расчищать углубление. Наконец из-под ржавчины блеснуло железо.
Наши ладони были перепачканы коричневой пылью, пальцы кровоточили.
— Что мы делаем? Вы можете сказать или нет? — взорвался Аркадий.
Угол был расчищен, заклепки, которыми соединялись балки, обнажены.
— Это не «Минин», — сказал Белов. — Это «Аян». — Он печально усмехнулся.
Воцарилась тишина, великолепная тишина, которая всегда сопутствует неудаче. Слышны были только бормотание волн и тоскливые крики бакланов.
— Из чего вы это взяли? На судне нет ни одной надписи, — спросил Аркадий.
— Вот. — Белов погладил ладонью очищенные от ржавчины заклепки. — В 1909 году фирма Ланц перешла на крепление палубного бимса со шпангоутом с помощью кницы и восьми заклепок вместо шести, как это делалось ранее. «Минин» был построен в девятьсот шестом году, «Аян» заложен в девятьсот девятом… Здесь восемь заклепок.
Аркадий слушал Белова, хмурясь и кивая в такт его словам.
— Значит, это «Аян», — сказал он и захохотал. — Значит, это «Аян»! Ура!
С берега уже раздавались автомобильные гудки.
Назад мы ехали той же дорогой. Машина мчалась по ломкой, стеклянной воде ручья. Обезумевшие форели выскакивали из-под колес. Аркадий держался рукой за мое колено и счастливо улыбался.
— Ты понимаешь, — кричал он мне в ухо, — я струхнул. Как только увидел этот пароход, струхнул: в нем бы нам ничего не найти. Не найти — слышишь? А так есть еще шанс!.. Может быть, там, у Двух Братьев, до сих пор лежит «Минин»? Лежит спокойно на дне и ждет нас!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой мы с Аркадием снова расчищаем заклепки
Не застав на Кунашире Василия Степановича — он уехал по своим музейным делам на Сахалин, — мы с Аркадием вернулись на Изменный и с первым же катером отправились к Двум Братьям. Мы везли с собой небольшую лодку, которую нам дал Матевосян.
За черной грядой рифов вяло раскачивался океан.
Сперва мы прошли в лодке вдоль внутренней стороны мели. Черные блестящие камни неторопливо проплывали мимо борта. Пузырчатые бурые водоросли шевелились у их оснований.
Аркадий лежал на носу лодки и держался за борт побелевшими от соленой воды пальцами.
— Что видно?
Он безнадежно махнул рукой.
Зыбь лениво двигала воду.
Мы бродили между камней, то и дело уклоняясь от их острых, покрытых липкими водорослями боков.
— Смотри! — сказал вдруг Аркадий.
Он вытянул руку. Там, впереди, резко отличаясь от горбатых, облизанных волнами круглых каменных лбов, виднелся правильный черный прямоугольник.
— Это не камень.
Я перестал грести.
— Похоже. И верно не камень. Это какая-то платформа.
Мы прошли между извилистыми рядами бурых, вытянутых по ветру водорослей — ламинарий, проскользнули мимо островерхого кекура и очутились около ржавой, в черных потеках, железной платформы. Смятый, безжизненный металл — груда лома…
— Аркадий, как ты думаешь, — глухо спросил я, — что это?
— Остатки парохода.
Нос лодки ударился о платформу. Держась за ее края, мы перебрались на обломок судна.
При виде нас прозрачные рачки, как брызги, покатились по железу.
Под платформой бормотала вода.
Я подошел к краю, перегнулся и посмотрел вниз. В зеленоватой глубине шевелились бесформенные тени. По стене из желтого металла, выгибаясь, ползла фиолетовая морская звезда.
— Давай проверим, — сказал Аркадий.
Он присел на корточки и начал скоблить ножом источенные временем балки.
Я присел рядом. Лезвия с каждым движением все глубже погружались в коричневую ломкую кору. На руки Аркадия оседала красная пыль. Мы расчистили угол и стали считать заклепки. Их было шесть.
— Это «Минин», — сказал Аркадий. — Понимаешь, Сергей, это «Минин»! Надо срочно сообщить Василию Степановичу. Пусть вызывает водолазов.