Тогда он принес сверху ломик.
Пузыри воздуха бродили под потолком, ласты пловца поднимали облака желтой мути. Наконец свет фонаря стал неразличим.
Войти удалось только на второй день.
Через распахнутую дверь Боб влез в крохотное помещение. Он выкинул вперед руку с фонарем и стал торопливо светить по углам, стараясь все разглядеть, пока не поднялся потревоженный его вторжением ил.
Он успел различить остатки кровати, металлический стол, на стенке — крепления от книжной полки, в углу — открытый сейф.
Резкое движение, которое он сделал, подняло с пола новую струю ила. Боб отпрянул назад, забурлил ластами — все исчезло в желтом тумане. Держась руками за стенки, водолаз выбрался из парохода.
— Сейф? — переспросил Аркадий, когда Боб поведал нам историю посещения каюты. — Здорово! В нем тоже может лежать что-то важное. Надо осмотреть.
— Небольшой. — Боб показал руками размеры. — Стоит на полу. А вдруг и верно найдем в нем что-то?
Опускались Николай и Боб. Мы с Аркадием сидели на мокром холодном железе и смотрели вниз в воду.
Пузыри били родничком. Сперва они всплывали у наших ног. Потом исчезли — водолазы проникли внутрь судна, — спустя минут десять появились снова. В зеленой воде извивались две тени. Они увеличивались. Белые купола воздуха, обгоняя их, приближались к поверхности. Наконец из воды показалась физиономия Боба. Он держал над головой кулак. Раскрыл ладонь — на ладони лежала покрытая зеленью медная зажигалка…
— Я подумал: это часы или кошелек, — рассказывал он потом. — Оказывается — пустяк! Ерунда.
Он сплюнул.
— А по-моему, — сказал Аркадий, — зажигалка — это целая драма, это детектив.
Я понял ход его мыслей и представил себе такую картину.
На аварийном судне уже нет света. В темную каюту входит человек. Можно только догадываться: был ли это владелец каюты или кто-то посторонний? На палубе с боем, с криками идет посадка, а он (его лицо едва угадывается в темноте) шарит в сейфе, держа горящую зажигалку. Что он искал в сейфе? Деньги, ценные бумаги, драгоценности?.. И что изъял?
Этим кончились наши поиски: коридор и каюты не имели сообщения с остальными помещениями. Для того чтобы проникнуть внутрь, нужно было взорвать борт.
— Тола у нас взрыва на два, может, на три, — сказал Николай. — Рвать, так уж наверняка. Где? Есть такое место?
Такого места мы не знали. Решили еще раз осмотреть дно.
Теперь мы плавали от «Минина» по радиусам. Направления отмечали, устанавливая каждый день на платформе два шеста. Линия, проходящая через них, была ведущей. Водолаз, всплывая, смотрел — не сошел ли он с нее?
Эти дни ничем не порадовали. Только однажды тревога заставила забиться наши сердца. Плавая в паре с Бобом, я заметил странный предмет. Одна половина его была погребена под галькой, вторая выступала наружу. Ощупав его, мы с Бобом с радостным удивлением обнаружили, что это цилиндр, но когда очистили, на выпуклой крышке отчетливо проступили головки заклепок: всего лишь какая-то часть паровой машины…
Ощущение неудачи сделало нас необщительными. В тот вечер мы мало разговаривали между собой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
где я встречаюсь с осьминогом
Шли однообразные дни поисков, мы осматривали шаг за шагом дно около «Минина», все еще надеясь обнаружить какой-нибудь след разыгравшейся когда-то здесь драмы. И он нашелся.
Под водой был Николай, время от времени Боб перегибался через борт катера, опускал в воду металлический стержень и ударял по нему молотком — это означало «работаешь в видимости катера, в сторону не ушел, все в порядке». Если сигнала долго не было, Николай всплывал; над водой показывался коричневый, как тюленья голова, капюшон его гидрокостюма, вспыхивало стекло маски, водолаз внимательно смотрел в нашу сторону, оценивал расстояние и снова нырял.
Но вот Николай всплыл, уцепился за лесенку, подтянулся, вылез по пояс из воды и, протянув сжатый кулак, раскрыл его. На ладони лежало желтое с зеленью колечко. Боб принял его, потер — колечко вспыхнуло золотым огоньком.
— Вот так раз! — удивился он. — Клад, ребята! Место засек?
— Буйком отметил, — тяжело дыша, сказал Николай. — Втроем обшарим? Чем черт не шутит.
Он был таким же, этот очередной день поиска, — прохладный, полный утренней сырости и усталого бормотания волн. Первым в район буйка нырял Боб. Он вернулся с горстью патронов.
— Лежат там россыпью на дне, — объяснил он.
— Никогда таких не видел. К нашей винтовке не подойдут, — сказал Николай.