В углублении между камнями сидел еж с длинными-предлинными иголками. Я оплыл его стороной и, придерживаясь руками за клыкастые известковые плиты, выбрался на берег.
СЕРДИТЫЙ КАМЕНЬ СЕБОРУККО
Я понял: риф, над которым я плавал, был мертв. Кораллы, построившие его, умерли тысячи лет назад, превратились в серые камни, в огромную плоскую скалу, убегающую в океан.
Часть этой скалы выходила на берег. Острые клыки, похожие на волчьи зубы, торчали над ее поверхностью.
— Себорукко! — говорили кубинцы, когда я спрашивал, как называется скала. И добавляли: — Очень сердитый камень!
Однажды я отправился побродить. На ногах у меня были туфли, привезенные из Ленинграда, модные, с широким носком и блестящей кожаной подметкой.
Я шел вдоль моря по себорукко, приседая и охая: острые камни ножами вонзались в подошву.
Нога подвернулась. Пришлось тащиться назад.
На пороге дома я присел и снял туфли. Их подметки превратились в лохмотья.
И верно — сердитый камень!
НЕ ТЕ РЫБЫ
Родольфо задерживался.
Мне передали, что приехал болгарский ученый, который исследует повадки стайных рыб, и Родольфо ушел с ним в море.
Я не сетовал. Я обживал берег.
Кто-то сказал, что у самого дома видел моллюсков с большими красивыми раковинами. Отправимся на их поиск!
Я плыл спокойно и уверенно, пристально вглядываясь в серую, однообразную поверхность рифа. Бояться было некого.
Книги в один голос утверждали: в тропическом море, у берега, на плывущего под водой человека не нападает никто. Крупных акул у берега нет. Мурена может навести глубокие, долго не заживающие раны только в том случае, если человек наступит на нее или схватит рукой. Барракуда нападает, если загнать ее в угол. В общем, рыбы как рыбы.
Плыву, беззаботно поглядывая вниз.
Вдруг на фоне дна появился силуэт: узкое, длинное, похожее на веретено тело в светлых и темных полосах, огромная голова, белые зубы. Барракуда! Прекрасная морская щука метра в полтора длиной плыла неторопливо и спокойно, не обращая на меня внимания, не собираясь ни нападать, ни бежать.
«Испугаем! Наведем на хищницу страх!» Я нырнул и, вытянув вперед руки с растопыренными пальцами, стал догонять барракуду. Она ускорила ход — я заработал ластами сильнее. Щука увеличилась в размерах — я догонял ее.
И тогда произошло нечто удивительное. Рыба повернулась. Вернее, она повернула лишь голову, как собака, которая огрызается на преследователя. Она повернула свою длинную голову и щелкнула зубами. Зубы как гвозди. Я отчетливо услышал под водой их стук. Я отдернул руки и, бешено работая ластами, стал всплывать.
Рыбина продолжала путь. Она уплывала спокойно и неторопливо. Черно-зеленые полосы мелькали на фоне белого дна.
Ошеломленный, я выскочил на поверхность. Сердце отчаянно колотилось. Перед глазами стояли острые, с палец длиной зубы… Бр-р!
Только сидя в комнате, я понемногу пришел в себя и успокоился.
Конечно, барракуда не напала бы на меня. В конце концов человек больше ее. Книги не врут. Но спасибо громадной щуке: в тот день я понял, рыбы тропического моря — это не рыбы наших озер и рек. С ними надо держать ухо востро.
РОДОЛЬФО
Я корчился в кровати под двумя одеялами, заряжая кассеты фотоаппарата.
Кто-то постучал по спине. Красный, распаренный, я вынырнул наружу. У кровати стоял небольшой темноволосый человек и с любопытством разглядывал меня.
— Будем держать знакомство, — сказал он. — Меня зовут Родольфо. Я учился в Москве.
— А я из Ленинграда.
— Как устроились?
— Жарко… Ну, как стайные рыбы?
— Ходят стаями. — Он рассмеялся. — Завтра починят машину и мы уедем. Вы первый раз на Кубе?
— Первый.
— Повезло. Поедем через весь остров на южный берег, к рыбакам. Поживем в лагуне Тесоро. Там водятся ламантины. А пока хотите побродить?
Мы вышли на раскаленную полднем улицу.
По липкому от зноя асфальту, шурша, проносились автомобили.
Девушка-регулировщик в бело-зеленых нарукавниках размахивала жезлом. Под огромным, развесистым, в десять обхватов деревом баньяном сидели темнокожие мамы. Около их ног копошились курчавые ребятишки.
Прячась в тени деревьев, мы дошли до каменной ограды.
— Аквариум! — сказал Родольфо.
МАНХУАРИ
Посреди сада с редкими пальмами стояло круглое белое здание.