ПОХОЖАЯ НА ПТИЦУ
Я спросил Пако: водятся ли в здешних местах морские черепахи?
В ответ он заулыбался, кивнул и стал размахивать руками, как крыльями.
Но что общего между быстрыми птицами и медлительными, закованными в костяную броню черепахами?..
Я фотографировал горгонарии — гибкие, похожие на перья кораллы. Их лимонные и фиолетовые заросли покрывали весь внутренний склон рифа.
Цепляясь кончиками ластов за выбоины в камне, я приседал и, медленно приблизив объектив камеры к развесистому перу, осторожно нажимал спуск.
Щелк!.. Щелк!..
Мое внимание привлекла небольшая горгонария. В рассеянном солнечном свете она казалась яично-желтой. Перо покачивалось, то вспыхивая на свету, то тускнея.
Ниже склона с горгонариями лежал плотно сбитый течением и волнами песок. За ним начиналось дно, поросшее коричневой и голубой черепашьей травой.
Привычно нащупав кончиками ластов выступ в камне, я обхватил его ступнями и присел. Однако при этом, вероятно, повернулся и, когда поднес к глазам видоискатель, в нем вместо горгонарии увидел песчаное дно и странный камень, до половины засыпанный песком.
Если бы не его правильная форма — он напоминал огромный ольховый лист с зубчиками по краям, — мое внимание на нем не задержалось бы. Но эти зубчики!
Кому понадобилось так причудливо украшать подводный камень?
Чем дольше я присматривался к нему, тем больше проникался убеждением, что камень непростой.
Я поплыл к нему, но когда приблизился, произошло неожиданное. Камень подпрыгнул — во все стороны полетели фонтаны песка — и оказался большой черепахой.
Изогнув шею, черепаха уставилась на меня черными пуговичками глаз, а затем двинулась вверх. Медленно всплывая, она достигла ярко освещенных слоев воды, и тогда щит ее вспыхнул коричневыми и зелеными красками. Выпуклые костяные бляшки оказались покрытыми, как мхом, пучками тонких, нитевидных водорослей.
Теперь черепаха напоминала не камень, а цветочную клумбу. Выставив из воды кончик носа, животное шумно вздохнуло и снова погрузилось.
Мои движения — я плыл следом — испугали его. Взмахнув огромными, похожими на крылья передними ластами, черепаха быстро поплыла прочь.
Она двигалась, то опускаясь к самому дну, то поднимаясь, равномерно взмахивая ластами-крыльями, вытянув голову и плотно сжав короткие задние ноги.
Она то парила в воде, то стремительно неслась вперед, похожая на большую величественную птицу.
Я проводил взглядом это причудливое существо, вздохнул и вернулся к своей горгонарии.
Легкое течение колебало перо. Поверхность его мерцала. Желтые солнечные блики бродили по тому месту, где только что была черепаха.
ССОРА
Пако поцарапал острым кончиком гарпуна руку и решил, что лучше надеть на гарпун какую-нибудь трубку. Пластмассовая оказалась скользкой — все время слетала. Он выбросил ее и нацепил резиновую.
Выброшенная пластмассовая трубочка осталась лежать около камня.
Здесь-то я и подсмотрел эту сцену.
Около трубочки появился рак-отшельник. Ему, видно, стала тесной раковина, в которой он жил.
Трубка ему понравилась. Рачок обошел вокруг нее, сунул в трубку усы, одну клешонку, вторую… Еще раз обежал кругом и, пристроившись к трубке спиной, начал пятиться — осторожно вползать брюшком в трубку. Может быть, края трубки царапали мягкое, слабое, не защищенное броней тело — рак ежился, вертелся.
В это время около трубки появился второй рачок. Этот был тоже без домика, и трубка ему тоже приглянулась. Осмотрев ее, рак принял решение. Когда первый отшельник только забирался в пластмассовый дом, второй уже сидел в нем.
Затем оба рачка решили, что пора в путь. Оба высунули ножки, уперлись спинками, приподняли трубку и, цепляясь лапками за камень, пошли.
Трубка заерзала. Она дергалась из стороны в сторону, катилась то вправо, то влево, поворачивалась, замирала и снова начинала движение. Рачки ничего не понимали. Им, наверное, казалось, что кто-то держит трубку и хочет утащить ее. Они барахтались изо всех сил, цеплялись ножками. Никто не уступал.
Если бы один оказался намного сильнее — может быть, все решилось само собой. Он утащил бы трубку вместе с соперником, а потом, поняв, в чем дело, прогнал бы его.