Не в силах пропустить закат, я бросил машину и вышел на берег.
Голые ступни утонули в белоснежном песке.
Я растянулся на берегу под пальмами в жарких душных рыжих сумерках. Накатом шумел прибой. Над горизонтом мелькнула падающая звёзда. Где-то на веранде зазвенела гитара. Донеслось тихое пение. Забренчали кастаньеты. Ветерок донёс аромат пинаколады. Печальный голос нежно выводил «Гуантанамеру». Я закрыл глаза и провалился в зыбкую дремоту.
Глава 15. Майами – Нэйплс
– Какой мудак поставил сюда коробки? – раздалось откуда-то сверху.
Донёсся грохот пустых бутылок и проклятья упавшего тела.
– Ты сам сюда их и поставил, – усмиряюще пропел голосок.
– Знаю!
Солнце из иллюминатора било по закрытым глазам. Иной раз просыпаешься за секунду до будильника. Бывает ведь такое, верно? Раздаётся сигнал, а ты уже вроде и не спишь. Проснулся на мгновение раньше… или это только так кажется?
Раздался сигнал, а я уже вроде и не спал… или это всё-таки голоса разбудили?
Шум на палубе стих. Я пошевелился, в ногах с тумбочки с шумом повалились пивные банки. Лодку качнуло. Кишки сжались, вестибулярный аппарат тревожно напомнил о вчерашнем выпитом. Я приоткрыл глаза и посмотрел в просвет – там виднелись две пары ног. Откинулся на подушку, глаза слиплись обратно.
Вернуться в сон. Задержаться ненадолго в дымке сновидения. Я задышал опять глубоко. Снилось ведь что-то приятное. Попытался вспомнить, что снилось. Не смог. Уже улетучилось, словно кто-то вытолкнул наружу, захлопнув дверь. Рассыпался от громких стуков хрупкий мирок. Разлетелся на осколки. Белое безмолвие. Постепенно вновь зарождаешься из него. Выскальзываешь, окончательно пробуждаясь. Приобретаешь трёхмерные очертания. Нанизываешь на себя реальность. Вываливаешься в бренный мир, в котором всё громче стучат двери и гремят голоса:
– Паола, детка, сделай завтрак!
Захлопали крышки ящиков. Я разлепил глаза снова. Дощатую переборку, усеянную грудастыми блондинками, освещало утреннее солнце. Со старых обложек шведского «Плейбоя» игриво пялились красотки. В Майами я прибыл заполночь.
«Океанский лайнер – белоснежный красавец примет на борт постояльцев. Оплата посуточно!» – снабдил меня телефоном Крейгз-лист.
Фотографии отсутствовали, но цена устраивала. Через десять минут я уже подкатил к причалам Саут-Бич. Марина ярко освещалась фонарями. У пирсов яхт-клуба встретил заросший щетиной швед:
– Все тут зовут меня Свен. Вообще-то, я – Свендсон.
Он тут же посулил мне столбняк и обморок от одного только вида «белоснежного красавца», не преминув заодно поинтересоваться и задатком. Мясистый сизый нос выдавал в нём преданного любителя пивных пинт и чего покрепче.
Он махнул рукой, и мы двинули. Вдоль пирса с двух сторон плотно теснились околицей прогулочные катера и фешенебельные яхты.
– В самом конце, – горделиво хвастанул он, ткнув пальцем.
Я с восторгом оценил. Двухпалубный великан с широкой косой кормой и антеннами. Шик и роскошь. Оно того стоило!
Но рядом с ним мы почему-то не остановились и, сделав пару шагов, обнаружили сразу за ним погружённого во тьму сутуловатого убогого пигмея.
Меня охватил лёгкий ступор и нерешительность возле подгнившей доски, перекинутой на борт ржавой архаичной посудины. Гнилое корыто с деревянной надстройкой жалобно поскрипывало на измочаленных кранцах, словно при последнем издыхании. Швартовые концы, казалось, удерживали «океанский лайнер» от моментального затопления.
Свен с энтузиазмом пихнул в бок:
– Пропустим по стаканчику. Скоро Хэллоуин!
Я с опаской ступил на трап.
Впрочем, после небольшой экскурсии по всем помещениям, оказалось, что всё не так уж и плохо. Жить здесь вполне было можно. Мотор старый волк наверняка уже давно продал на запчасти, но кухонька с фильтром для воды была. Был и душ с гальюном. Имелся генератор, рабочие аккумуляторы, розетки. Стиральная машинка. Холодильник. Микроволновка. Старый голландский двухмачтовый мотосейлер был неплохо оснащён. Хоть завтра в кругосветку. Автопилот в кокпите. Рация. Навигатор. Поблёскивал латунный секстант.
На столе тут же появилась выпивка и закуска. Из глубины кают доносилось сдавленное похрапывание. «Главное – не разбудить Паолу!». Мы перешли на полушёпот.
После пары рюмок выяснилось, что швед полжизни отходил механиком на контейнеровозах под флагом родного отечества. Вышел на пенсию, продал дом в Гетеборге и перебрался через Атлантику на тропический юг. Сбылась мечта – гипсокартонный домик с патио недалеко от пляжа. Остальное вложил в этот лихой крейсер. В каюте посапывала пуэрториканка, которую он подобрал на Барбадосе. Через час я отправился спать, оставив его с недопитой бутылкой.