— Тебе не обязательно это знать, — он перехватывает мою руку. — Знаешь, я надеялся, что убил его.
— Не делай этого…
— Он целовал тебя, Лу, и я хотел задушить его, стереть с земного шара.
— Нет, тихо, — я касаюсь пальцами его губ, — не говори этих ужасных слов! Ты чуть не убил ребенка!
— Он целовал тебя!
— Он не первый и не последний, Люк! Ты опасен, — я начинаю плакать, сажусь на присядки и закрываю лицо руками.
Кто-то бьет меня по голове сзади чем-то тяжелым. В глазах темнеет, но я успеваю увидеть Мелиссу и услышать, что она говорит.
— Думала, я тебя не замечу. Люк, поваливай, это засада и эта курица вместе с ними.
— Ты лжешь, она бы не посмела.
— Еще как посмела, убирайся, пока ее не хватились!
Глава 11
Очнувшись, я понимаю, что нахожусь в подвале. Он связал меня и бросил где-то на полу. Волосы растрепались. Я понятия не имею, как он смог меня незаметно вывести, но у него это все же как-то вышло. Черт, в подвале очень слабый сигнал маячка. Он внутри меня, я проглотила маячок в виде капсулы, чтобы он всегда был при мне.
— Твоя любовь решила проявить ко мне благосклонность и убить меня к чертям собачим?
— Ну, «любовь», это громко сказало, немного потрахались и стали друзьями, по несчастью.
— Мм, я смотрю ты был очень расстроен нашим расставанием. Тогда зачем пришел ко мне?
— Я болен тобой, Луиза. К ней животная страсть, а к тебе нездоровая тяга. Тебя хочу оберегать, как розу.
— Я тебя ненавижу, — Люк подходит ближе, пальцем гладит меня по щеке, затем опускается к шее и к декольте.
— Ты стала краше, Лу, красивее, высокомернее и такой взрослой. Эта буря внутри тебя стала накрывать всех, кто рядом с тобой.
— Не прикасайся, — я начинаю ворочаться, от чего он только смеется.
— Я сделаю это снова, — Люк наклоняется, и целует меня, но я сильно кусаю его губу.
— Ха, — он смеется и вытирает кровь кончиком пальца, — строптивая и неугомонная, чем больше будешь сопротивляться, тем больше я буду заводиться. Знала бы ты, как я хочу тебя, но ты еще не готова.
— Ты чокнутый, — я вжимаюсь в угол и подгибаю под себя колени.
— В точку.
Я перестала считать, как долго нахожусь здесь. Не хочу засыпать потому, что не прощу себя, если дам этому животному коснуться меня. В какие-то моменты глаза закрываются, и меня накрывает, но я не позволяю себе уснуть. Он прикладывает мне мокрую тряпку к затылку, и становится чуть легче. Моя рана все еще кровоточит? Почему так больно?
— Я хочу в туалет.
— Туалет на улице. Иди на ведро.
— Я хочу в туалет, и мне нужно умыться, и меня тошнит.
— Лу, ты вечно создаешь проблемы.
Он выводит меня в небольшой дворик. Это двухэтажный дом, я стараюсь запоминать какие-то детали. Моя цель поймать его, обхитрить и привести полицию, а не сбежать от него. Туалет оказался обычным, по типу общественного.
Микрофон спрятан в лифчике, но предполагаю, что в подвале они либо не слышали ничего, либо слышали с помехами. Я закрываюсь на замок и включаю воду. Иду в туалет, а затем умываюсь, попутно диктую информацию.
— Мне нужна помощь, это двухэтажный кирпичный дом, он держит меня в подвале, — прокручиваю в голове все, что видела, только-что.
У меня ужасная память, но там была машина, машина со странными номерами, поэтому они запомнились. Я диктую номера. Из туалета я выхожу будто ничего не случилось. Люк думает, что все хорошо, но я начинаю надеяться, что все скоро решится.
Мы возвращаемся обратно, он садит меня на землю.
— Чей это дом?
— Тебя не касается.
— Ты ведь снова сядешь, Люк. Кем ты стал? Только посмотри на себя, ты ведь был другим.
Люк садится ближе к лампе и берет в руки небольшой ножик. Когда мы были детьми, мне нравилось смотреть, как он что-то делает своими руками. Он был мужественным и таким красивым, когда был увлечен чем-то. Я возвращаюсь к воспоминаниям. Еще во времена, когда мы оканчивали школу, мы приходили к бухте вдвоем. Он стругал фигурки, а я наблюдала за каждым его движением. Пот собирался на его лбу, выгоревшая челка спадала на глаза, он убирал ее рукой, и затем поворачивался ко мне и улыбался.
— Это мы еще посмотрим, — он снова что-то стругает из деревянного бруска, как тогда.
— Что это будет?
— Это будет память обо мне. Хочу оставить тебе кое-что.
— Что ты собрался делать?
— Я тебе больше не нужен, Лу. Я псих, который больше никому не нужен. Эта сучка использовала меня, чтобы устранить тебя, ты меня не любишь, ты целуешься с этим придурком, и неизвестно еще, что у тебя с этим Бойсом. Я был в том доме. Черт, да там везде ты! Он влюблен в тебя, а я? Куда мне деть свои чувства?
— Люк, прошу, не делай ничего…
— Знаешь, я думал, что просто увезу тебя куда-то, и мы сможем жить, как раньше. Тебе это не нужно, я смотрю на тебя, и понимаю, что только опускаюсь ниже, держа тебя здесь.
Люк начинает усерднее работать инструментами по дереву. Когда он останавливается, я понимаю, что что-то должно произойти и это больше чем пугает, это делает меня эмоционально нестабильной, ужасно ранимой.
— Это моя исповедь, Лу. Я любил тебя больше жизни, — он достает пистолет, и начитает протирать его тряпкой. — По правде говоря, мне многое пришлось пережить. Меня пытались убить, полоснули заточкой по лицу. Когда посещали мысли, что жить больше не хочется, я вспоминал тебя. Я плачу. Я просто плачу, когда думаю, что потерял тебя.
Он касается моей щеки пистолетом, и мне до ужаса страшно. Люк готов пристрелить меня, я вижу, что следующий шаг будет отчаянным и безрассудным.
— Не делай ничего.
— Мне не жить здесь, Луиза.
— Все можно исправить.
— Ничего не исправить. Я снова попаду за решетку, и эти мучения по кругу. Они сломали мне психику, настоящие заключенные, не такие, как я. Я был мальчишкой, а стал прокаженным психом.
— Люк, прошу, — я начинаю рыдать взахлеб.
— Вот, держи, — он кладет мне вырезанную фигурку девушки на колени. — Я пытался вырезать тебя. Очень долго не получалось, но тогда я не старался, как сейчас. Не вини себя ни в чем.
Люк поднимает, смотрит на меня, делает шаг назад. Я не хочу, чтобы он пострадал, я зажмуриваю глаза.
— Закрой глаза, Лу, правильно, не открывай, — говорит он.
Выстрел, и я не открываю глаза. Я плачу, но не открываю глаза. У меня начинается истерика. Кто-то подхватывает меня на руки и выносит на улицу.
— Лу, — он покрывает мое лицо поцелуями и вытирает слезы.
Джейкоб прямо передо мной. Мне очень нужны его объятия.
— Он уб-бил себя? — я заикаюсь и плачу.
— Лу, прошу тебя, давай уедем и дальше пусть разбирается полиция.
— Там фигурка, — я показываю пальцем на дверь, — принеси ее.
Я не могу остановить поток слез. Люк не был хорошим, но я не желала ему смерти. Чувство вины не покидало меня. В глубине души я понимала, что именно из-за меня все так случилось. Я любила того Люка, который был частью моего детства, и в последние секунды жизни я снова видела его.
Джейкоб приносит фигурку. Вблизи я вижу ее лучше, на ней капли крови, он столько делал ее, раня себя. Сейчас мне и самой жить не хочется. Почему так больно?
— У тебя кровь, — Джейкоб трогает мой затылок. — Едем в больницу.
Я только плачу всю дорогу, ничего не говорю. Джейкоб говорит, что мне нужно выпустить все, что я чувствую, и я начинаю выть и всхлипывать.
— Мне так больно! — кричу я. — Я не желала ему смерти, очень болит!
В больнице меня осматривают. Сотрясение и пока что нужно побыть в больнице. Когда уже нет сил даже плакать, я засыпаю. Следующим утром детектив Бернард приходит навестить меня.
— Как вы, Лу?
— Все происходящее кажется страшным сном.
— Понимаю. Вам нужно хорошенько отдохнуть. Кстати, вашего врага номер один взяли, как соучастницу. Она покрывала его в своем загородном доме, и предупредила его.