Злой, растерянный, Илья метался по берегу, пока в прибрежных кустах не увидел сразу и лодку и Ху Чи.
Ху Чи знал уже, что Илья плохо выполнил порученное ему дело, а из-за него опоздал и сам Ху Чи, ждавший появления огня на южной стороне сопки. Все вышло не так, как надо, и во всем повинен Илья, которому по заслугам следовало гореть сейчас вместе с фанзой, а он прибежал сюда…
Ху Чи не желал признавать, что причина не в Илье, что сам он оказался бессилен — при всей своей хитрости и опыте. Именно это бесило его. Он кинулся к Илье с ножом: теперь ему наверняка не нужен этот свидетель. Но в эту минуту он заметил, что огонь подобрался к лодке. Не слушая жалкого бормотания Ильи, его обещаний и просьб, Ху Чи быстро вскочил в нее, оттолкнулся от берега багром, предоставив своего сообщника мести огня.
Возмездие
Стоя по пояс в воде, озаренной горящими камышами, Синицын в оцепенении смотрел на воскресшего из мертвых Пак-Якова, который легко и бесшумно двигался вдоль протоки.
Лейтенант услышал громкое дыхание Гаврюшина. Это вернуло ему ясность сознания. Черт возьми! Мертвые не воскресают. И это не «Всадник без головы». Одно из двух: либо это не Пак-Яков, а человек, удивительно похожий на него, либо зарезанным оказался кто-то другой, кого они приняли за Пак-Якова… Значит, их снова провели? Сам Пак-Яков, которого он жалел и который приходил просить помощи,- он и обманул его? Стало быть, он и есть здесь главная пружина? Бедный, бедный Митя! Один он был прав и за это поплатился…
Жалость, смятение, злоба охватили Синицына с такой силой, что, забыв, где он находится, расплескивая воду, достигавшую ему до пояса, он ринулся вперед с наганом в поднятой руке и нажал раз за разом курок. Очевидно, он промочил наган — тот не стрелял. В эту минуту раздались один за другим два выстрела. Это стреляли Гаврюшин и Тимчук. Пуля сбила соломенную шляпу с воскресшего Пак-Якова. Он обернулся. В неверном, переменчивом свете пожара Синицыну почудилась усмешка на его желтом лице.
Тимчук выстрелил еще раз. Но ветер гнал дым так низко, что невозможно было прицелиться.
— А, черт! — Хлюпая по воде и увязая в илистом дне протоки, Синицын спешил к берегу.
Гаврюшин и Тимчук следовали за ним.
Человек в коричневой кофте, который так походил на Пак-Якова (и что все это значило, сам черт не разберет!), перебрался между тем через протоку и быстрыми скачками, словно он был не старик, а молодой, несся по берегу прямиком к фанзе.
Фанза выглядела безлюдной. «Неужели Майбороды там нет?» — только успел подумать Синицын, как со стороны фанзы докатился едва различимый среди треска пожара выстрел. Человек в коричневой кофте споткнулся на бегу и упал.
Синицын радостно замахал рукой, увидев выскочившего из-за фанзы Майбороду. Однако радость его была преждевременной: едва Майборода сделал несколько шагов к человеку в кофте, тот вскочил на ноги и с ловкостью кошки метнулся в сторону.
Он бежал, зажимая рукой плечо, делая внезапные скачки, чтобы не дать прицелиться в него. Но Майборода уже не стрелял. Подняв высоко винтовку, он кричал что-то лейтенанту, должно быть, хотел объяснить, что это Пак-Яков, живой Пак-Яков!.. Он тоже растерялся при виде воскресшего человека.
— Стрелять! Стрелять! — кричал не своим голосом Синицын, понимая, что преступник вот-вот уйдет.
Действительно, несмотря на простреленное плечо, тот успел добежать до кустов, начинавшихся неподалеку от фанзы, и скрылся.
В то время как Синицын и Тимчук с одной стороны, а Майборода — с другой подбегали к кустам, оттуда повалил дым. Он стлался вдоль берега, отмечая путь беглеца, и быстро распространялся. Человек, вероятно, полил кусты каким-то быстро-воспламеняющимся горючим. Опять стена огня и дыма спасла его от преследования.
Синицын приостановился, не зная, что предпринять. В эту минуту сквозь дым, заволакивающий противоположный берег протоки, показался еще один человек, рыжебородый и с завязанной головой. Синицын и Тимчук повернули за ним, но дым валил все гуще, и они потеряли его из виду.
Некоторое время Синицын блуждал, ослепленный и задыхающийся, среди дымящихся кустов, пока не вскарабкался на прибрежный откос. Здесь дышалось легче. Оглянувшись, Синицын снова увидел на противоположном берегу бородача с повязкой на голове. Тот смотрел на море и грозил кому-то кулаком. Кого он увидел?