Салатын не очень-то верила словам хозяйки. На душе у нее было по-прежнему неспокойно.
Хозяйка снова погладила ее по голове:
- Вставай, умойся, выпей чайку.
- Я ничего не хочу. Отправьте меня домой.
- Не торопись, дядя Гасан-ага сам отвезет тебя.
Ей вымыли руки и лицо, расстелили скатерть. Салатын е трудом, без всякого аппетита съела несколько кусков хлеба. Она то и дело смотрела в окно: не появился ли кто на дороге?
Вдруг она выронила чашку из рук:
- Тетя, брат приехал!
Йемен-ханум спокойно встала и оттолкнула Салатын от окна.
- Не выходи, сиди здесь.
Йемен-ханум подошла к мужу, который ходил перед домом, и показала ему на всадников, стоявших на дороге в некотором отдалении.
- Пошли кого-нибудь из людей. Пусть позовут их. Кажется, это люди Джахандар-аги.
Гасан-ага снял накинутую на плечи чоху и надел ее как следует. Он сам пошел на дорогу, помахал рукой и позвал всадников. Те подъехали.
Ашраф сошел с коня, спешился и Ахмед. Глаза Ашрафа были красными, заплаканы.
- Далеко ли торопитесь?
Гасан-ага заметил, что у Ашрафа дрожат губы, и он с трудом сдерживает слезы.
- Кто из вас сын Джахандара-аги?
- Я.
- Этот парень кто?
- Мой друг.
- А где отец?
- Уехал на жатву хлеба.
- Недотепа ты, разве так берегут сестру?
Ашраф вздрогнул.
- Откуда вы знаете?
- Ладно, пошли домой. Попьете чаю, потом поговорим.
- Нет, мы должны ехать. Может, кто-нибудь видел, как здесь провезли девушку? Вы ничего не знаете?
- Идемте, найдется ваша девушка.
- Нам не до чая. Путник должен быть в пути.
Гасан-ага, увидев, что Ашраф совсем приуныл, улыбнулся:
- Что ты мне дашь, если покажу твою сестру?
Ашраф внимательно поглядел на улыбающегося мужчину. Его спокойный тон встревожил Ашрафа: "Может, он сам и похитил девушку? А теперь, увидев перед собой мальчишку, издевается? Может быть, он один из врагов моего отца и радуется нашей беде?"
Ашраф повернулся и, взявшись за гриву коня, хотел вскочить в седло. Гасан-ага остановил его:
- Сыпок, как и твой отец, ты обидчив. Куда же уходишь?
- Откуда вы знаете моего отца?
- Твой отец - мой друг. Пошли в дом.
- Если вы друг, помогите найти девушку.
- Я сказал, что найдем.
Ашраф обернулся к Ахмеду, как бы спрашивая, что же делать. Ахмед кивнул. Они взяли за поводья коней и пошли к дому. Когда они уже уселись на матрасиках, вошла с прикрытым ртом невестка Гасан-аги. Расстелила скатерть, принесла чай и еду. Ашраф и Ахмед налили себе по чашке буйволиных сливок. В это время вошла Йемен-ханум.
- Девушка убивается.
- Приведи ее сюда.
Ашраф подскочил. Гасан-ага взял его за руку и усадил рядом с собой.
- Салатын здесь? Как она попала сюда?
Гасан-ага рассказал все, что произошло.
- Теперь сами решайте. Хотите ли, чтобы девушка осталась у нас до приезда отца?
- Сохрани аллах! Отец сегодня приедет и, если не увидит дочери дома...
- Ладно, ешьте и пейте.
Йемен-ханум ввела Салатын в комнату. Девушка бросилась к брату:
- Родной мой!
Ашраф встал. Салатын, прижавшись к его груди, заплакала и снова потеряла сознание.
17
Джахандар-ага всю ночь гнал коня. Он не помнил, как проехал через густые леса, пенистые реки, как миновал все горные тропинки. И каждый раз, когда Гемер замедлял бег, он пришпоривал его, не считаясь с усталостью. Кочевье приближалось, и росла тревога Джахандар-аги. Он боялся. Когда он думал, что на эйлаге его ждет какое-нибудь несчастье, холодный пот выступал на лбу. Он перенес бы смерть кого-нибудь из своих близких, он почел бы за счастье теперь, если бы украли скот, но если снова обесчещен кто-нибудь из семьи? "О, пощади, аллах! Пощади, не допусти такого позора!"
Джахандар-ага надеялся приехать в кочевье рано утром, когда все еще спят. Тогда, не показываясь никому на глаза, можно зайти в алачыг и разузнать о случившемся. И если произошло несчастье, никто не видел бы, как он переживает и мучается. Получить удар перед глазами сельчан, терзаться в их присутствии - что может быть хуже этого?
На рассвете конь совсем изнемог и, миновав каменистый подъем, тихо заржал и остановился. Джахандар-ага понял, что дальше ехать нельзя. Еще немного, и Гемер не сделает шагу.
Он сошел с коня, вытер его с головы до ног и поводил, чтобы он не застыл на свежем воздухе и не простудился. Гемер, почувствовав заботу хозяина, обнюхал его руку и мягкой губой дотронулся до лица. Конь, отдыхая, щипал траву, а его хозяин, прислонившись спиной к скале, курил одну папиросу за другой.
Между тем склоны гор заволокло туманом. Лес окутался белой тонкой пеленой. Скалы исчезли в моросящем дожде, тропинки осклизли. Ехать теперь можно было только шагом, да и то с осторожностью. Гемер чутко шагал по краю обрыва. Снова внизу шумно текла река. Джахандар-ага не замечал дороги. Он отдался своим думам и доверился своему коню. Отпустил даже поводья.
Наконец достиг перевала, с которого Джахандар-ага ясно увидел все кочевье: людей, снующих перед шатрами, телят на лугу, женщин, доящих коров. Небо разъяснилось, и оказалось, что солнце уже высоко.
Гемер, обрадовавшись концу дороги, не дожидаясь понуканья хозяина, сам побежал вниз, в долину. Джахандар-ага глаз не спускал со своего алачыга. Ему хотелось на расстоянии знать, что там происходит или произошло. Вдруг сердце его тревожно забилось: перед алачыгом стояли чужие оседланные кони.
Между тем слуги уже бежали ему навстречу: кто придерживал стремя, кто принял повод коня. Джахандар-ага воспаленными глазами посмотрел на людей:
- Что нового в кочевье?
- Все живы-здоровы.
- А чьи кони?
- Гасан-ага у нас.
На лицо набежала тень. Впервые в жизни Джахандар-ага нарушил обычай и спросил о причине приезда гостя.
- К добру ли?
- Что может быть кроме добра, хозяин?
Джахандар-ага еще раз испытующе посмотрел на слуг.
Хотелось по их лицам узнать, что же происходит дома. Но, увидев, что слуги спокойны, успокоился и сам. Устало пошел в алачыг.
Ашраф вскочил на ноги. Встали и все сидящие. Гасан-ага, улыбаясь, поздоровался с Джахандар-агой.
- Человек с низины, доброй встречи. Что там нового? Какими судьбами? Как это вспомнил пас?
- Да так, проезжал мимо, вспомнил тебя и завернул коня.
Они сидели рядом. Джахандар-ага исподлобья посмотрел на Гасан-агу, на Ашрафа. Все были спокойны. Тогда он посмотрел на пустую скатерть, крикнул слугам:
- Что стоите сложа руки, когда в доме гость?
Тут же перед алачыгом разожгли огонь, и вскоре распространился запах свежей баранины.
Проводив гостя, Джахандар-ага некоторое время в нерешительности ходил по алачыгу. Потом позвал Мелек. Жена испуганно, словно в чем-то виновата, встала перед своим господином. Было видно, как пульсируют жилки на ее шее и дрожат серьги в ушах.
- Что здесь произошло?
- Пытались похитить Салатын. Но разбойникам помешали.
- Кто помешал?
- Гасан-ага... Он да еще Ашраф и Ахмед.
- Говори правду.
- Это правда и есть.
Мелек поняла, что самое страшное она уже сказала, и смело посмотрела в лицо мужу. Джахандар-ага сверлил ее глазами, словно хотел заглянуть в голову и в сердце Мелек, прочитать там, насколько правдивы ее слова. Но Мелек только улыбнулась в ответ на этот свирепый взгляд.
- Где дочь? Пусть придет сюда!
- Только не сходи с ума.
- Скорее, кому говорю!
Мелек нехотя вышла из алачыга. Джахандар-ага почувствовал, что его бьет озноб. В виске появилась острая боль, которая тут же перешла в затылок. Голова закружилась, он ухватился за рейку, чтобы не упасть.
Салатын вошла бесшумно, как тень, и встала перед отцом. В глазах у него было еще темно. Он смотрел на дочь и не мог различить в полумраке ее. Вдруг - должно быть, в небе вышло из-за тучи солнце - яркий луч, пройдя сквозь дверку в войлоке, пронизал алачыг. Подобно мечу, он уперся острым своим концом в ковер у ног Салатын. Этот огненный меч рассек надвое пространство. Отец в одной его темной половине, а дочь в другой. Они стояли так друг против друга довольно долго. Солнечный луч успел сдвинуться с места и перешел с ковра на босые белые ступни девушки. Джахандар-ага смотрел теперь только на острие луча, в котором отчетливо видна была каждая жилка, свежие царапины, синяки на ногах дочери.