После смерти отца прошел год, но он видел, что Аканта и Эрунимора еле находят в себе силы жить дальше. И, если Эруниморе справиться с потерей мужа помогал Талсалег, то королеве не помог никто. Даже он. А все из-за того, что он не мог подобрать подходящих слов, чтобы хоть как-то объяснить себе совершенно бесполезную смерть Орофера. Что уж говорить о других.
— Нет, — успокоила его Аканта, — я и Эрунимора собираемся в Валинор уехать через несколько лет. Если она не оправится раньше, то мы уедем и быстрее. Трандуил, я предлагаю тебе стать королем.
— Это невозможно! — запротестовал принц. — Отец говорил, что из меня бы вышел плохой правитель!
— Орофер гордился тобой, — сказала королева, — и я уверена, что ты сможешь стать самым лучшим королем, который когда-либо был у Зеленолесья.
Трандуил не согласился с этим утверждением, но в чем-то Аканта была права — стоило попробовать.
Эрунимора с трудом разлепила глаза. Но её тут же вырвал из плена воспоминаний Талсалег со словами: «День уже начался».
Прошел год после смерти Леголаса. Она не хотела никаких отношений. Талсалег просто вовремя оказался рядом. Они проводили много времени вместе — два одиноких эльфа с одинаковой болью потери. Мужчина не настаивал на близости, и они стали почти «друзьями», почти «влюбленными».
Если Эрунимора начинала плакать, Талсалег тут же обнимал и успокаивал её. Если Талсалег начинал вспоминать свою любовь, Эрунимора целовала его в щеку. Да, они были странной парой. И это настораживало Аканту. Но она ничего не говорили дочери — она понимала ее боль.
— Мне нужно еще пару минут, — недовольно протянула Эрунимора.
— Ты опять плачешь, — произнес Талсалег, заглядывая в ее глаза, — он опять снился?
— Ты сам знаешь, что Леголас приходит ко мне во сне! — разозлилась принцесса. — Сколько можно спрашивать одно и то же?!
— Не знаю, — пожав плечами, честно признался Талсалег, — я предполагал, за год что-то изменится.
Эрунимора отвернулась от него, смотря как поднимается солнце. Но Талсалег не заставил себя ждать — в крепких мужских объятиях она быстро успокоилась.
Они несколько месяцев спали вместе. Он обнимал ее, целовал в висок, и они оба наслаждались спокойным сном. Если, конечно, ей не снилось неудавшиеся изнасилование или смерть Леголаса. Тогда она кричала во сне, а он ее укладывал обратно, шепча слова, которые она не запоминала.
— Хватит такие прекрасные глаза заливать слезами, — прошептал Талсалег, укачивая её как ребенка.
Эрунимора встретилась с его зелеными глазами и будто что-то решила для себя. Не дав ему опомниться, она поцеловала его в губы. Талсалег застыл на месте. Тогда принцесса резко повалила мужчину на кровать, продолжая лихорадочно целовать то ухо, то шею, то губы.
— Остановись, — удерживая Эрунимору, произнес эльф, — не стоит этого делать.
— Почему?
— Ты меня не любишь, и я тебя не люблю.
— Плевать!
— А мне нет.
Талсалег ушел, оставив принцессу в невеселых раздумьях.
Осада Барад-Дура длилась целый год. Саурон забаррикадировался в Темной башне и не вступал в открытый бой. Его шпионы проводили вылазки, его слуги кидали камни, лили черную смолу на осаждавших. Ничего не помогало — люди и эльфы никуда не уходили.
Глава 42
Вторая эпоха. 3436 год.
Осада Барад-Дура набирала обороты. Несколько раз осаждавшие пытались взойти на мост, который вел внутрь крепости — но он быстро поднимался; а те, кто за него зацепился, не заметив двойного дна, падали на колья.
— Зря тратите время, — сказал гном, попыхивая трубкой на поле перед столицей Мордора, — если и брать Барад-Дур, то только метательными сооружениями либо убивать Саурона.
— Что же вы предлагает, мой друг? — спросил Гиль-Галад.
— Вызвать на бой Темного Властелина, конечно, — ответил гном.
Элронд изучал стены крепости — они были двойными. Такие пробьешь только тараном, но попробовать стоило.
— Найдите крепкое бревно, — велел полуэльф, — ваше величество, давайте снесем стену.
— Думаешь, это поможет? — поинтересовался Гиль-Галад, подходя к Элронду, — крепость строили на века. А внутри у Саурона есть все необходимое.
Эльфы все же попытались. Бревно сломалось после первого же удара. Но их это не остановило — щепки разлетелись по промерзлой земле.
Начинался снегопад. Осаждавшие укрылись в тканевых палатках, кутаясь от мороза. Белые снежинки ложились на почерневшую от битв землю.