Оказывается, не свалил. Да и вид стремный — стоит себе такой в джинсиках, в футболке с рынка, сумочка с нотиком потрепанная на ремне.
— Здорово, — говорю. А сам думаю — вспомнит ли вообще. Я ж из института свалил, с тех пор не видались. Хотя тогда не раз квасили вместе, на дачу группой ездили, все дела.
Смотрит на меня, то ли узнал, то ли нет:
— Привет.
— Не узнал, что ли? — говорю, — Борис я, Круглов. Ну Боб! Кавголово, помнишь? Третий курс. Таньку Еремеенко!
На лице у Мурикса прояснение возникло:
— А! — руку пожал, — привет, Боб! Надо же, давно не виделись! Как жизнь-то у тебя?
То да се, разговорились. Выяснилось, что у Мурикса время сейчас есть. А мне домой лучше не появляться, как раз развод, моя стерва все еще там, к родителям в Тосно переться тоже мало радости.
Короче, пошли по пиву. Сидим, пьем. Я рассказываю — мол, так и так, как сессию завалил, так решил — на фига мне вся эта учеба, я тогда уже нормально зашибал, Нокию из Финки возил, а сейчас старший менеджер сети магазинов. Вообще-то, наверное, стоило вышку получить, подумываю на следующий год на заочное пойти. Мурикс молчит, улыбается так неопределенно. Он и раньше особо много не разговаривал.
— Ну а ты как? Аспирантуру закончил?
— Нет, — говорит он, — приглашали, но не пошел я туда. У меня другие интересы.
— А чем занимаешься?
— Работал после института на одном предприятии, потом оно обанкротилось. Я сейчас так, программки пишу на заказ, — и видно, что он колеблется.
— Слушай, — говорю, — а чего ты так? Ты же классный инженер, программер, ты же все можешь! Мог бы уже на Лексусе рассекать! Ну давай я тебя к нам устрою, у нас вакансия есть одна хорошая. Или если хочешь, могу с партнерами в Финке поговорить — за бугор свалить нет желания?
Он головой качает:
— Нет, Бобик, — и вдруг что-то загорается в его смурных глазенках, — я сам тебе работу могу предложить. Нет, извини, не работу, а... Ну словом, я тут одну штуку изобрел. Построил. На себе испытывал, опасности нет. Интересно до безумия. Но мне еще один испытатель нужен, внешний, чтобы я мог рядом стоять и данные считывать. Заплатить я тебе за это не смогу. Но... прикинь, что это — перспективный старт-ап. Такого еще никто не делал. Если мы это пробьем, если все получится... Лексус для тебя будет ерундой. Ну как, интересно?
— А о чем речь-то? — спрашиваю. — Что такое?
— Так не расскажешь, — говорит он, — могу показать, если хочешь. Поехали!
Если бы это был не Мурикс, и если бы мне не было так блевотно в тот день, я бы точно пальцем у виска покрутил. Ага, щас, гениальный изобретатель вечного двигателя в совковых джинсах. Но я знал Мурикса, и потому не то что поверил в его слова, в убежденность во взгляде, — но интуиция все же шевельнулась: в этом что-то есть. Словом, поехали. Но чем дальше мы забирались, тем больше меня снедали сомнения.
Во-первых, это оказалось у черта на куличках, в Купчино. Пока добирались, Мурикс мне так ничего и не прояснил. Дошли пехом до советской грязной многоэтажки. Ну, думаю. И там спускаемся в подвал.
— Я тут живу, — говорит Мурикс, — нормально снимать мне дорого. Да ведь одному ничего и не надо.
Там какая-то комнатка полуподвальная, койка, старый шкаф и реально крутой комп на обшарпанном столе. Даже два — нотик Сони и стационарный под столом, не видно, что именно, но ясно, что машинка мощная, не дешевка. И кресло еще неплохое, почти новое.
В общем, там смотреть было нечего, и мы пошли собственно в подвал, там оказалось просторное пустое помещение, запертое на замок. Мурикс замок открыл:
— Комнату я у дворника снял, и сюда он меня пускает. Я ему плачу немного. Здесь видишь, подключения есть, удобно.
А я смотрю на это его «изобретение», которое в центре стоит. И мне медленно так становится ясно, что Мурикс не свистит. Жопой чую — а не умел бы чуять жопой, не стал бы старшим менеджером, — что овчинка выделки стоит. Что здесь надо задержаться. Скепсис мой, короче, испарился.
Вот представьте восемь зеркал в человеческий рост, без всяких рам, и они поставлены под углом друг к другу. Никаких опор. Проводов тоже не видно, только к розетке один тянется. Но самое удивительное — что в центре эти зеркала словно исчезают. Там между ними какие-то грани сверкающие, и серый туман клубится. Как в фантастике.
— И что же это такое? — говорю я.
— Хрономовер, — говорит он, — ну от латинских корней... Двигаться сквозь время.