— Да вы о чём говорите? Как можно смешивать? При коммунизме создаются условия счастья для всех, а значит для каждого, при фашизме же порабощается или уничтожается одна часть, чтобы поднялся уровень жизни другой. Азбучные истины.
— Вот вы и создали счастье, ага. Деда моего расстреляли, а народ от этого богаче не стал. А Гитлер пересажал за проволоку всех жидов и поднял условия жизни для своих немцев...
— Вы, значит, фашист.
— Напрасно вы это. У меня другой дед воевал, награждён орденами. Да я каждое девятое мая хожу на Красную площадь, цветы приношу к вечному огню.
— Что же это здесь происходит, товарищи? Как разговаривать с ним?
— Вот это прислали к нам спеца. Его же и близко нельзя подпускать ни к чему, тем более к распределению. Он же нам социальную иерархию проповедует.
— А я уже отправил запись его речей в профкомитет, пусть отзывают его и разбираются с квалификацией. Откуда он такой взялся, и как допущен к работе?
— Предлагаю не разговаривать вовсе с ним дальше. Выпроводим его отсюда самостоятельно со всеми его теориями, — угрожающе прогудел Мика.
В этот миг в столовую вбежало трое людей в белых комбинезонах и с красными крестами. В руках одного из них было какой-то прибор.
— Товарищи, подождите. Не сделайте страшной ошибки. Этому человеку помощь нужна. «Айболит» транспортной сети переслал данные предварительного диагноза, вот можете убедиться. Теперь это под нашу ответственность...
И он направил излучатель прибора прямо в голову Петра Петровича.
— Всё, сейчас расстреляют, — мелькнула в голове у Петра Петровича последняя мысль.
На ветру покачивались верхушки сосен. Волны лениво набегая на берег, плескались об округлые камни. В тихую погоду Низар мог пробыть здесь весь день, наблюдая за движением воды. Вода странным образом успокаивала его, внося в растревоженную душу гармонию. В эти минуты он не думал почти ни о чём, и ничего не замечал вокруг. На лице его только время от времени назойливой тенью пробегала гримаса: тонкие губы расползались и кривились, острые ноздри начинали хищно трепетать, выпуклые глаза сужались, через мгновение всё опадало, вновь принимая первоначальный, отрешённый вид.
В один из дней в ста метрах от него на берег вышли двое мужчин. Один уже пожилой, сухощавый, с живым проницательным взглядом, другой высокий, атлетичный, с волевым загорелым лицом.
— Вот, посмотрите, тоже интересный случай, — говорил пожилой мужчина, — Я бы сказал, уникальный в своей сложности. Товарищ увлёкся психоархеологией. По архивным материалам восстанавливал психоэмоциональный и ментальный образ индивида, проживавшего на рубеже XX-XXI веков.
— Эпоха постиндустриального капитализма?
— Абсолютно верно. Постсоветский период, гегемония финансово-промышленных групп, размывание всех понятий... И представьте теперь ещё моделируемый субъект. Некто Никодимов Пётр Петрович, успешный, хотя и средней руки, по меркам своего времени, коммерсант. Первичное состояние нажил на махинациях с государственным имуществом, спекуляциях, в начале торговал на рынках, затем открыл несколько магазинов, потом приступил к операциям в финансовом секторе и на рынке недвижимости. Скупал индустриальные фонды, разбивал на части и продавал промышленные предприятия, впоследствии переключился и на объекты социальной инфраструктуры, продавал школы и больницы.
— Должно быть я не очень хорошо знаю историю того периода. Как могло быть такое, что он присваивал себе и продавал целые заводы, школы и больницы?
— Вспомните принципы построения иерархической системы. Вся верхушка так или иначе основывается на насилии, осуществляемом явно или скрытно. Происходит сращивание элементов основания и верхушки, взаимовыгодное для тех и других. Эти связи скрепляют всю пирамиду. Деятельность этого коммерсанта Никодимова только один из примеров. Эгоистичный и беспринципный сутяга, исповедовавший шовинизм и мальтузианство.
Он был при всём этом крайне религиозен, ибо желал для себя вечной жизни.
Поэтому посещал церковь, жертвовал средства, участвовал в благотворительности. По иронии судьбы он умер от инсульта в возрасте 49 лет. И как раз сказалось качество медицины, не дававшей в то время гарантии даже тем, кто имел к ней доступ.
И вот представьте себе, что уже в наше время исследователь примеряет на себя образ такого вот индивида, со всеми его ценностями, страхами, устремлениями. Направленный аппаратный гипноз и сильнейшие стимуляторы для достижения полного эффекта перерождения. Результат получился удивительный и трагичный. Индуцируемый образ практически полностью вытеснил личность самого исследователя. В результате у него смешались реальность и наведённые образы. Находясь в таком состоянии, он направился по рабочей путёвке в Заполярье. Очевидно, страх смерти и извращённое религиозное чувство, наряду с крайним эгоизмом и индивидуализмом привели к тому, что в образе субъекта исследователь пережил смерть и возрождение его личности. Представьте, что он попал на небеса, этакое воплощением идеального для него мира. Однако, что-то пошло не так и он был изгнан из рая за сомнения, в воплощение уже собственного представления о преисподней.