Глаша легко куснула поникшего Ореста за ауру.
— Неужели ты думаешь, что я оправдываю преступления наших вождей и военных? Вы, впрочем, тоже были хороши... Нет, не перебивай меня! Недаром только в эпоху коммунизма, когда стерлись грани между классами, расами и культурами, — Воссоединение стало возможным. И с тех пор мы подтверждаем этот выбор каждый день, каждый миг — неустанным трудом по изменению Вселенной и нравственному совершенствованию. Если некоторые отрицают общее прошлое, то будущее в нашей власти, и только от нас зависит, станет ли оно общим. Каков твой выбор, Орест? Я выбираю мир и счастье.
Медноволосый пластический инженер со стройными ногами бегуньи — она была прекрасна в этот момент. Рука Глаши была отведена в сторону жестом призыва и обещания, грудь волновалась под мягким маревом теклонового платья, серые очи сияли гордой уверенностью.
Орест взял ладонь подруги и прижал к выступающим надбровным дугам, крупному шишковатому носу, провел по узкому волосатому лбу. На его красных глазах выступили слезинки.
— Спасибо тебе. Пойдем в башню, там сегодня брачные танцы медуз.
Нежно переплетя пальцы, они воспарили к висячему звездному мосту: неандерталец Орестабанго-Туминдакве-Джиндаги-Сей и кроманьонка Глэдис Йоралла Данкен.
Александр Рубер
Молчание призрака
После того как сканеры считали код с карты доступа и сверили отпечатки пальцев, половинки тяжелых герметичных дверей отъехали в стороны. Двое — представитель фонда «Свободное общество», высокий молодой мужчина в безупречном дорогом костюме, и сопровождавший его инженер — вошли внутрь.
Большой машинный зал был почти полностью занят оборудованием. Стойки компьютерной аппаратуры, окрашенные в строгие оттенки матово-черного цвета, стояли сплошными рядами, оставляя лишь неширокие проходы. Тишину нарушали только еле слышный шелест кондиционеров и тихое отдаленное гудение насосов системы охлаждения. Слева от дверей, в нише, образованной стойками, располагался одинокий стол с парой дисплеев. За столом сидел пожилой человек в кресле-коляске, одетый в черный костюм. Совершенно белые, как снег, длинные волосы обрамляли лицо, по которому не так просто было определить возраст — но этот человек, несомненно, был очень стар.
— Это к вам, профессор, — негромко сказал инженер.
— Я знаю, — ответил сидевший за столом.
Представитель фонда направился к столу. Темно-серое ковровое покрытие глушило звуки шагов. На большом экране слева — какие-то надписи и строчки цифр, а тот, что справа, целиком занят изображением какой-то невероятно сложной структуры, облака с клубком тысяч тончайших нитей и мириадами светящихся точек и расплывчатых пятен. Отдельные участки облака то становились ярче, то угасали. На широком подлокотнике кресла, в который были встроены управление и экран диагностики, устроилась небольшая мягкая игрушка в виде пушистого рыжего котенка.
Представитель поздоровался и, окидывая взглядом ряды стоек, задал вопрос:
— Это... оно?
— Да, — подтвердил профессор, — это оно.
— Первое место в Top 500. Это обошлось нам недешево.
— Последние восемь месяцев, но это не главное. Главное — программное обеспечение.
— Оно прошло все тесты? — спросил представитель.
— Уже да. Последний закончился вчера вечером.
— Вы писали в отчете про какой-то тест еще полгода назад...
— Тест Тьюринга, — сказал профессор, — да, он с легкостью давался ему еще тогда.
— Понятно, — сказал представитель, хотя он не имел ни малейшего понятия об этом тесте, — а что теперь?
— Загрузка информации, в том числе тех статистических данных, которые мы попросили три дня назад.
— Помните, они конфиденциальны.
— Да-да, — согласился профессор, — я же подписал соглашение.
— А сколько займет загрузка данных?
— Несколько дней. Мы не можем сказать точнее — оно обдумывает загруженное.