«Гуманисты» же предлагали начать не с экономики, а с самой природы человека, с воспитания тех начал, которые составляли основу психического и физического развития землянина. И в самом деле, ведь маленький землянин, вырастая, не проходит через все страдания своих предков, не несёт в себе весь груз их персонального и общественного опыта. Общество формирует его заранее, используя воспитательную, культурную, трудовую, физическую нагрузки; так садовод выращивает здоровое и сильное дерево, способное дать обильные плоды. Зачем же вообще, спрашивали «гуманисты», заставлять проходить периоды войн, лишений и экономического принуждения, если те же самые методы воспитания можно было бы принести людям на самой заре человечества, вырастив знающих и сильных людей будущего прямо в прошлом? Не нужно искать, как минимизировать исторические беды и страдания; пусть их не будет вообще! Эта разумная и взвешенная точка зрения больше всего импонировала женщинам, предпочитавшим хранить проверенную веками красоту и силу пола в стороне от коллективного производительного труда, посвящая время искусству, любви и воспитанию чувств у молодого поколения; в силу того, что мнение об этой социальной группе у большинства её соседей по планете было всегда отрицательное, рациональное зерно аргументации «гуманистов» с трудом выдерживало атаки общественной неприязни и не получило того подавляющего перевеса, какой могло бы иметь, будь все участники дискуссии более объективными и спокойными в своих суждениях.
Заседание затянулось до той поры, пока небо над зданием Центра темпоральных исследований не подёрнулось беззвёздной мглой глубокой ночи; впрочем, никто и не думал ложиться спать. Участники дискуссии всё ещё спорили, переубеждали друг друга, пытались найти коллективный подход; но само решение между тем уже вызрело окончательно. Нельзя было подходить к исправлению собственной истории, внеся столь непримиримый раскол в собственные ряды. Эксперимент со второй капсулой проникновения, безусловно, откладывался на неопределённое время; Изолят можно было выключать.
Ровно в полночь председатель прекратил собрание. Члены комиссии, принимавшие решение на основании коллегиального общественного вердикта, зачитали постановление: отложить эксперимент на неизвестный срок, вплоть до достижения консенсуса землян в судьбоносном для цивилизации вопросе. Огромный купол зала собрания бесшумно распался, открывая собравшимся множество выходов под ночное небо, навстречу одиночным пикетчикам с транспарантами «Долой гетеросексуальный Рим!» и «Дайте нам стать богами наших предков!».
Мгновение спустя дрожащее марево Изолята погасло в небе над всей Землёй. Люди — кто у экранов, а кто и на свежем воздухе — застыли, вздрогнув от неожиданного предчувствия. Там, где облака не загораживали звёзды, над планетой висела тонкая паутина незнакомых космических сооружений. По ним, сверкая, скользили странные каплевидные блики, а в невообразимой дали космоса, за контурами незнакомых созвездий, сияли яркие неведомые комки раскалённой космической плазмы. Годы, проведённые под пеленой Изолята, мало изменили Землю, но вот за её пределами каким-то загадочным образом изменилось буквально всё.
— Доэкспериментировались, — негромко сказал кто-то из участников собрания, но в наступившей тишине его голос разнёсся над всей площадью Центра и, подхваченный сотнями микрофонов, отправился в путешествие по эфирным сетям.