Первая встреча проходила в небольшой комнатке, похожей на стереотипный брифинг-рум: складные стулья, старый потолочный стереопроектор, плакаты на стенах — отчего-то тематические из серии о гражданской обороне. Четыре девицы расселись треугольником: в первом ряду посередине — европейки Ясмина Клеман и Анна-Ловиса Оскарссон, на камчатке, ближе к окну — Ю Томацу, в другом углу, у стены — Токо Байи. Нет, не брифинг-рум, а школьный класс во время эпидемии гриппа на пороге карантина. Наверное, именно поэтому я приняла в самом начале интонацию старорежимной учительницы — только что без «здравствуйте, садитесь»:
— Так вот, зовут меня Марьям Зауровна, и я теперь — ваш новый инструктор по безопасности...
— Ма-За, — прервала меня Ясмина.
— Что? — не поняла я.
— Мы тебя так будем называть, по инициалам — «Ма-За». Так удобнее, — выражение лица маленькой парижанки было одновременно невинным и хамским.
Вот тебе раз: рта не успела раскрыть — уже присвоили кличку. Республика ШКИД какая-то. С чего бы с порога такие наезды? Да, на форумах серчеров идет ругань — приставили, дескать, надсмотрщиков из силовых структур, но, может, разобраться надо сначала, а не гнать волну?
Я растерялась. Отвечать агрессией или угодливо улыбаться — в данном случае одинаково плохие варианты. Но тут меня осенило.
«Ма-за».
Mother.
Мама.
— Да, Ясмина, — я попыталась улыбнуться как можно нежнее. — Теперь я — твоя мама.
Результат превзошел все ожидания. Смуглокожая девчонка с ярко-красной шевелюрой сорвалась с места с таким бешенством, что опрокинула стул, и шведка, обхватившая ее в последний момент за поясницу, несмотря на всю разницу в габаритах, удерживала подругу с ощутимым напряжением.
— Ты! Да как ты смеешь! Да кто ты вообще такая!? Фараониха старая! Кто тебе дал право!? — Ясмина размахивала кулаками практически у меня перед носом, и это явно не было похоже на контролируемую истерику в стиле «держите меня семеро».
— Нет, так вы точно не заведете себе друзей, товарищ инструктор, — Оскарссон, наконец, сумела надежно зафиксировать взбесившуюся парижанку.
— А у меня в принципе и не было никогда друзей, — ответила я таким тоном, что даже Ясмина поперхнулась очередным ругательством. — И семьи тоже не было. Ни черта у меня не было в жизни. Я старая дева и социофобка...
И тут громко рассмеялась Ю. Настолько звонко и искренне, что обе европейки невольно обернулись.
— Извини, — обратилась она ко мне. — Это я не над тобой смеюсь. Ты мне нравишься. Ты хорошая, хоть и странная. А Ясмина — дура и сама виновата.
— Не, Лу, ты слышишь это? — возмущенная Ясмина совсем уже забыла про меня. — Кто вчера весь вечер ныла, что нам пришлют армейского сержанта и ходить мы теперь будем только строем?
— Да ты сама вчера паниковала больше всех, — оборвала ее впервые вмешавшаяся в разговор Токо. — Послушайте, мама, — непривычное слово она выговаривала с осторожностью, словно боясь поранить язык. — Нам тут не сержант нужен и даже не нянька, а хороший психиатр, если честно. Мне в том числе, не отрицаю. Так что приготовьтесь к разным неожиданностям, если думаете тут остаться надолго.
— Психиатр? — переспросила я. — Найдете такого — чур я первая в очереди...
И в этот момент нам всем стало понятно, что мы сработаемся. Через пару недель иначе как мамой мои девочки меня не называли. А через полгода я поймала себя на том, что нашла настоящую семью — больше, чем товарищей и подруг. И вместе с тем — обрела подспудный страх однажды все это потерять. Ведь где-то в основе наших отношений лежала ложь. Моя ложь.
А я уже знала, что ложь мои дочери категорически не переносят.
— Отойди, пожалуйста, — ствол автомата Токо ощутимо подрагивал, очень плохой знак.
— Ни! За! Что! — отчеканила Ясмина, приняв позу то ли гандбольного вратаря, то ли витрувианского человека.