Доктор Самер склонился к Рим и потрогал её лоб, а другой рукой потрепал сына по голове. Он прошептал ей на ухо:
— Ты не больна?
Рим поднялась, чтобы помочь ему снять жилет, карманы которого были набиты устройствами с множеством проводков, которые на лунных станциях использовались для связи, и громко ответила:
— Просто я не могу отогнать чувство отвращения.
— Постарайся успокоиться, любимая. Необходимо привыкать к новой жизни.
— А она надолго?
Самер молча лёг на диван. Слишком тяжело было ему ответить на её вопрос.
— Не знаю, что тебе сказать, Рим.
— Я надеюсь, ты не сошёл с ума и не решил остаться здесь навсегда?
— Рим, пойми наше положение. У нас нет выбора.
— О чем ты говоришь? Хочешь сказать, мы предпочли бегство борьбе?
— Борьбе против чего? Ты называешь самоубийство борьбой? Нам угрожала верная смерть.
Она яростно прервала его, дрожа:
— А здесь мы медленно умрём среди притворства и лжи, не имея возможности ничего решать или жить так, как нам захочется!
Самер воспитывался в таком же духе, как и Рим, но переехать на Луну он решил лишь из преданности жене и сыну. Свой отъезд Самер попытался скрыть. Но Рим была упряма, как и всегда:
— Мы сказали нашим родным и соседям и всем нашим знакомым, что уезжаем на каникулы и скоро вернёмся. Я была уверена, что мы не сломаемся и не покажем своей слабости перед лицом испытаний, а напротив, вернёмся на Землю более сильными и стойкими, чем прежде, и будем готовы преодолеть любые или почти любые препятствия. И если наше поражение неизбежно...
— Разве ты не знаешь, что самоубийство — великий грех?
— Самер... Не пытайся ускользнуть от ответа, прикрываясь приятными тебе словами, у тебя это всё равно никогда не получалось. Я знаю, что ты за человек, любимый, я вижу это по твоему потерянному взгляду. Я прекрасно знаю, что ты не веришь в то, что говоришь, но моя жизнь и жизнь нашего сына не стоят твоей добродетели. Самер, ты — человек, с которым я обещала жить в радости и в горести. Если ты и дальше будешь существовать посреди этой роскоши и притворства наперекор своим принципам, рано или поздно ты позволишь им запятнать себя.
— Рим... Любимая...
— Не пытайся отговорить меня от возвращения. Жизнь среди этих отвратительных личностей стала для нас болезненным уроком. Я верю в то, что говорю, любимый. Противостояние катастрофе вместе с людьми там намного лучше медленной смерти здесь, с... ними. Неужели ты сам рад, что купил наше выживание ценой унизительной жизни в условиях, в реальности которых мы сами не вполне уверены?
— Но...
— Достаточно, Самер. Неужели ты так легко предал собственное окружение и обратил свой ум на службу тем, кто пил и до сих пор пьёт твою кровь? Клянусь, я не позволю тебе поддаться этому смертельному искушению.
— Рим, послушай меня. Я не отрицаю, что ошибался насчёт жизни здесь, но я тоже страдаю. Я лишь делал вид, что рад и доволен, чтобы скрыть мои страдания и сомнения от тебя.
— Поверь мне, я никогда не предполагала, что мы останемся здесь. Здесь! Я ждала, что однажды ты скажешь: «Собирайся, мы возвращаемся на Землю». Но в последнее время я читаю твои мысли, заботы и волнения, как открытую книгу. Я притворяюсь, что сплю, и вижу, как ты встаёшь посреди ночи и нервно ходишь туда-сюда, как будто на твоих плечах лежат беды всего мира. Достаточно, Самер. Пора положить конец этой пустой жизни и вернуться на Землю.
— О, Рим. Как же я желаю, чтобы этот кошмар закончился и нас с тобой оставили в покое. Сегодня же вечером я попытаюсь подать прошение о возвращении на Землю.
— Ты хочешь сказать, что кто-то может быть против?
— Естественно. Здесь нужны учёные, любые учёные. Конечно, они не собираются разбрасываться купленными умами. А если им что-то не понравится, меня могут отправить без скафандра на прогулку за пределами капсулы. К тому же, температура Луны очень сильно различается днём и ночью.
Рим опустила голову на грудь и заплакала:
— Самер, умоляю тебя, попытайся совершить невозможное. Жизнь здесь хуже смерти.
Он ласково похлопал жену по спине, хотя и сам чуть не плакал, и прошептал ей:
— Мы вернёмся на Землю, любимая, обещаю.
Мальчик подошёл к ним и сказал:
— Папа, я хочу к дедушке, когда мы поедем?
Мама ответила ему:
— Скоро, милый.