Второй ночной житель, разрушивший Побор изнутри, — конечно же, Мошка. Как было сказано выше, имена священны, и поэтому солгать о том, что у тебя светлое имя, нельзя. Мошка могла бы солгать, потому что она считает себя атеисткой (втайне, разумеется), отказывается ходить в храмы и делать подношения. Но Мошка ещё и продукт своего общества. Пропустить службу в храме — одно дело; это верхняя, показная сторона религии. Но присвоить себе чужое имя — совсем другое дело, от этого её удерживает глубокий, нутряной страх. На этом держится весь её мир, и от этого она ещё не готова отказаться. Поэтому она раз за разом называет своё истинное имя — сначала из суеверия, а потом из гордости. Когда её выгоняют из Дневного Побора, она с радостью его покидает и уходит жить с нищими. Жениха дочки мэра, той самой, которую собирались похитить, она учит, как быть настоящим радикалом:
— Эй, ты что, на газоне стоишь?!
— Это только между мной и вами, — прошептала Мошка, — но весь радикализм в том, чтобы ходить по газонам.
Мошка также проникает в помещение, где хранят Счастье Побора, и приходит в ужас и гнев, ведь талисман города — это мальчик с самым светлым именем в городе (Парагон), которого с раннего детства держат в одиночной камере. Поэтому, когда она раскрывает махинации Коршуна, она решает спасти город и от него, и от самой себя. Для этого Мошка провоцирует пожар. Когда дома загораются, дневные жители сначала боятся выпустить вечерних из их домов, но, увидев, что те такие же люди, как и они сами, и что у них нет звериных голов, хвостов, или чего-нибудь ещё в этом духе, решают, что нет, в сущности, ничего страшного в том, чтобы спасти несуществующих людей от пожара. Всё население Побора сбегает, вновь объединившись, а Коршуну достаётся город. Пустой и сгоревший. Коршун, впрочем, не сердится на Мошку, а, напротив, предлагает ей сотрудничество. Мошка разумно отказывается, хотя это её бы озолотило, и уходит вместе с Клентом и гусем бродяжничать.
Отказ Мошки Коршуну, конечно, совершенно разумен, но главный злодей романа вовсе не он, а та самая дочка мэра, всеми обожаемая первая красавица в городе, которая инсценировала собственное похищение, чтобы получить выкуп. Несмотря на то что Побор, в соответствии с собственным именем, берет огромную пошлину со всех въезжающих, город беднеет, потому что в другом городе, являющемся портом, пришли к власти революционеры, и Побор оборвал торговые связи с ним. Повредило это, разумеется, исключительно Побору, и дочери мэра в том числе — ей пришлось отказаться от шоколада и засахаренных фиалок. Единственный разумный выход в такой ситуации — спланировать собственное похищение, получить выкуп и разбогатеть, а до тех пор — посылать своего жениха в ночной город участвовать в подпольных драках, где разыгрывают сладости, провозимые в город контрабандой. Мошка мстит и ей, раскрыв тайну её рождения: дочку мэра подменили при рождении, а на самом деле она, как и Мошка, родилась в час Муховёрта. Любовь горожан в единый миг сменяется презрением, и барышня вместе с отцом сбегает из города, не в силах выдержать то, чему сама подвергала людей на протяжении всей жизни.
В следующем романе «Лицо, подобное стеклу» (A Face like Glass, 2012), Хардинг развивает метафору безликости/невидимости угнетённых ещё дальше — здесь эксплуататоры у трудящихся отбирают лицо в самом прямом смысле. Примерно за пятьсот лет до начала романа некая часть людей удалилась под землю и основала там город под названием Каверна. Городом этим на протяжении всех пяти сотен лет управляет Великий Стюарт, у которого обе половины мозга и лица спят и бодрствуют по очереди. Великий Стюарт находится во главе двора, состоящего из семей ремесленников, также бессмертных. Ремесленники производят предметы роскоши, которые можно найти лишь в Каверне, — например, сыры, от которых испытывают видения, духи, подчиняющие вашу волю тому, кто ими надушился, и вина, отнимающие или дающие память. За счёт торговли этими духами и деликатесами, малая порция которых стоит целое состояние, с поверхностью Каверна и существует. Ремесленники-аристократы проводят своё бессмертие в кровавых битвах за власть, в то время как рабочие, то есть большинство населения города, их обслуживает. Некоторые из ремесленников, впрочем, не выдерживают бесконечных интриг и удаляются от двора, как, например, сыродел мастер Грандибль, который, хоть и не прекратил работать, но отгородил своё поместье от остального города сетью лабиринтов. В один прекрасный день он обнаружил, что в этих лабиринтах заблудилась девочка, страдавшая ужасным уродством — её лицо обладало бесконечным множеством выражений, которые менялись сами по себе.