Нарушения физических законов понимаются по-компьютерному, как сбои в работе квантовой операционной системы, соответственно Бог понимается как потенциально опасный вирус. Сразу же ставится задача зачистить Вселенную от Бога, тем более, что скоро оказывается, что тот настойчиво пытается взломать техно-, психо- и вообще (как сказали бы некоторые) «ноосферу» человечества.
— Никто себя не контролирует, Дэниэл. Неужели ты думаешь, что у тебя в голове нет зомби-переключателя? Неужели ты думаешь, его нет у остальных? Мы все — лишь наблюдатели. Это пришествие Господа — вот что это такое. Бог уже в пути. Здесь всем заправляют Ангелы Астероидов…
Снова ангелы. Божественные манипуляторы с дистанционным управлением, могущественные создания без души и воли. Марионетки Господа Бога.
Джим Мур превращался в одного из них прямо на глазах.
На фоне клонящегося к гибели человечества двухпалатники организуют экспедицию, собранную из лучших сил всех видов и разновидностей человечества, к месту уязвимости Солнечной системы, возникшему в связи с предыдущей экспедицией из «Ложной слепоты». Организуют в порядке манипуляции — некий рок с необоримой силой как бы стаскивает всех к месту и моменту старта. Главный герой и вовсе почти до конца романа воспринимает свое участие как случайность.
Во время экспедиции все участники «на взводе», подозревают везде манипуляции, отчаянно борются с манипуляциями друг друга, гибнут, убивают и подставляют друг друга. В итоге уже после возвращения на Землю выживают только «простейшие». Главный герой при этом оказывается носителем ненароком подхваченного вируса бога в своем сознании, т.е. пророком. В пустыне ему предстоит испытать соответствующее искушение. Но наш герой, несмотря на очевидные аналогии с известным сюжетом, оказывается на высоте и убивает себя вместе с вирусом, прерывая цепь манипуляций.
Таким образом, автор, несмотря на заявленные ранее позиции, всё же наследует гуманистическую традицию мировой литературы — его герой, обычный маленький человек, утверждает свое достоинство и выходит победителем.
Следует заметить, что автор трактует своего бога сугубо натуралистически, как некую внешнюю могущественную силу. Такая трактовка не позволяет отличить бога от любого могущественного инопланетянина, что сам же автор и вскрывает в одном из диалогов. Кроме того, такой бог неотличим от дьявола, что, впрочем, не принципиально. Как говорят некоторые теологи, дьявол — это то в боге, что нам непонятно.
Автор предельно далек от того понимания, что бог является феноменом общественного сознания, иллюзорной и фантастической формой, в которой общество осознает само себя, свое единство и соединенную силу.
Продолжая исследовать основы представленного в романах мировоззрения, можно заметить следующее. Если для нас сущность человека не индивидуальна, то для автора она именно что индивидуальна. Для нас сущность человека определяется сетью его общественных отношений, но при этом он является индивидом со свободой воли. Сила и свобода каждого определяются силой и свободой всего общества, и в свою очередь определяют их. Т.е., чем более свободно и всесторонне развиты собственные силы каждого, тем более богато и свободно всё общество.
У автора индивид противостоит всем и конкурирует со всеми. Его сила — это только его особые способности, отсюда их безмерная накачка всеми (в т.ч. непроверенными и потенциально опасными) способами. Чего-то достичь можно или крайним индивидуализмом (тут чемпионы — вампиры), или полной потерей индивидуальности в рое, как двухпалатники. Но в любом случае индивид теряет свободу воли — или отказывается от нее, или оказывается игрушкой внешних сил. Диалектика индивидуального и коллективного для автора недоступна, но он честен и заменяет ее таким вот парадоксом — индивидуализм оборачивается потерей индивидуальной свободы.
Чтение этого произведения натолкнуло и на дальнейшие философские размышления. Например, по Гоббсу, люди равны, поскольку могут убить друг друга. И, можно добавить, настолько равны, насколько в этом успешны. Герои фантастики определенного рода, в том числе и у Уоттса, словно постоянно практикуются в утверждении этой философии. При этом никаких оснований подобная философия в реалиях современной американской жизни вроде бы не может найти. Или может?
В книге присутствует еще один расхожий мотив: если корабль достаточно далеко оторвался от Земли и возвращение становится проблематичным, то продолжают ли еще действовать земные законы? Действует ли еще запрет на то же убийство? Здесь у меня как читателя опять же возникает вопрос об источниках этой навязчивой идеи: вроде бы сама историческая американская практика, жизнь на постепенно продвигающемся фронтире, на западной границе, где государство с его законами отсутствовало, разве она, эта практика, не давала пример разрешения проблемы самоорганизации и, в общем, отсутствия анархии и войны всех против всех? Или именно это ощущение свободы от высшей законности, от ответственности человека как родового существа перед своим родом и объясняет ту легкость, с которой записными христианами порой осуществлялось истребление, непосредственное физическое избиение коренных жителей?