И вот настал день тринадцатилетия Дани — изумительный осенний день, когда еще не опали ярко-желтые листья с деревьев. Из своих странствий по горам Гонта вернулся Огион, и Обряд Посвящения был исполнен. Колдунья взяла у мальчика имя, которое дала ему в детстве мать. Безымянный и нагой ступил он в холодный родник под высокими утесами, из которого берет свое начало река Ар. Когда мальчик вошел в воду, облака затмили солнце, и огромные тени упали на гладь источника. Паренек пересек небольшое озерцо с холодной, как лед, водой и вышел на другой берег, дрожа от холода, но держась как полагается — уверенно и прямо. На берегу его ждал Огион. Он взял мальчика за руку и, нагнувшись, прошептал ему на ухо его Настоящее Имя: ГЕД.
Так паренек получил свое Имя из уст того, кто был мудр и знал, как пользоваться данной ему силой.
Еще один весьма успешный американский автор — Ллойд Александер, действие книг которого происходит в вымышленном, но созданном под очевидным влиянием кельтской мифологии мире. Тем не менее, как по мне, он едва ли сопоставим с тремя вышеупомянутыми авторами. Он чаще полагается на клише и его стиль слабоват:
Рогатый Король стоял без движения. Рука его была занесена над Тареном. Но вдоль его меча голубой змеёй извивалась молния. Языки пламени лизали великана, и он загорелся, как сухое дерево. Оленьи рога превратились в обугленные суковатые ветки. Маска-череп растеклась, словно расплавленный металл. Рёв боли и ярости вырвался из горла Короля с оленьими рогами.
Тарен закрыл лицо руками. Земля грохотала, стонала, рушилась и, казалось, вот-вот разверзнется под ним. И всё исчезло в его затуманенном сознании.
Кроме того, постоянно мелькающий в его книгах Херн-Охотник, также доставшийся в наследство от Фрезера, утомляет. Иногда, если этот персонаж появляется в подобных книгах, это вызывает неловкость, как будто бы он здесь лишь потому, что так надо — подобно стареющему епископу на пороге маразма, который тем не менее до сих пор служит.
Сейчас для детей пишут намного больше фэнтези, подобного тому, что я здесь перечислил. Как правило, оно существенно лучше, чем имитации, предположительно предназначенные взрослым. Возможно, авторы чувствуют себя легче, когда пишут о детях и для детей — как будто бы это в меньшей степени обязывает их лгать (или, по крайней мере, отвечать на фундаментальные вопросы) себе и своим читателям.
Джиллиан Брэдшоу — одна из более современных писательниц и автор ещё одной артурианской трилогии, но эта серия выделяется тем, что написана от лица Гвалхмая, сына короля Оркнейских островов и королевы Моргаузы (возможно, колдуньи). Гвалхмай встречает сидов, некоторые из которых помогают ему в его путешествии к своему отцу, сражающемуся против саксонских завоевателей. Стиль Брэдшоу прост и жив, а захватывающий сюжет разворачивается быстро.
Она подняла руки, и Тьма совершила скачок. Но Королева снова оказалась вдали, а я был в Камлане. Я поднял взгляд и увидел Луга на западе, напротив Моргаузы. Он держал руку над островом, и Королева не могла его коснуться. А ещё дальше не было ничего, кроме сияния, столь яркого и прекрасного, что невозможно было смотреть. Всего на миг я увидел, что эти двое готовятся напасть друг на друга, а потом моё поле зрения сузилось. Я увидел остров и войска, Семью и себя.
Войска пришли в движение, послышались звуки битвы. Я понял, что вижу то, что произойдёт, и пришёл в ужас. Закрыв лицо руками, я закричал: «Довольно!» И вмиг наступила тишина.
У этой книги есть продолжения — «Королевство лета» (1982) и «В тени зимы» (1983).
Некоторые среди вновь появившихся детских авторов демонстрируют больше оригинальности и таланта, чем большинство тех, кто предположительно пишет для взрослых. По моему мнению, одна из лучших среди них — Робин МакКинли. Она подаёт большие надежды — её роман «Меч королевы» (1982) получил в 1984 году премию Ньюбери. «Меч королевы» — первый роман в серии «Хроники Дамара». Благодаря своему свежему и интересному подходу МакКинли легко подстраивает жанр фэнтези под себя.
Её живой, изящный и сдержанный стиль выгодно отличается от множества неуклюжих архаизмов и конфетизмов, засоряющих чуть ли не всё фэнтези в наше время. А главная героиня, Ангарад Крюи, намного симпатичнее, чем племя длинноногих, слегка неуклюжих, обожающих пони подростков, что теперь чересчур часто появляются в фэнтези. МакКинли — ещё один автор, которого мне хотелось бы читать в детстве вместо безвкусной жвачки, которая была распространена тогда на бесчисленных уровнях и подуровнях английского среднего класса.
Мощь, источаемая этим лицом, стекавшая по рукам в щит и меч, исходила от демона. Харри поняла, что ей с этим не совладать, и, несмотря на жар Гонтурана в руке, сердце ее похолодело от страха. Два жеребца снова вздыбились и кинулись рвать друг друга. Шею белого теперь покрывали алые ленты крови, словно в дополнение к настоящим лентам у него в гриве. Харри вскинула руку с мечом и почувствовала отдачу. Клинки сшиблись, посыпались искры, поднялся дым и ослепил ее. Горячее дыхание другого всадника коснулось ее лица. Губы его раздвинулись, и она увидела его язык — алый, больше похожий на пламя, чем на живую плоть.
После многих подобных образцов современного фэнтези я могу лишь удивляться тому, сколько взрослых авторов описывает своих персонажей, как будто это дети, и сколько детских авторов пишут полностью зрелых и здравомыслящих персонажей, которые разумно рассуждают и поступают.
Если бы только МакКинли и подобные ей авторы больше писали для взрослых! Возможно, они чувствуют, что литература для подростков позволяет им больше уважать своих читателей.
В последнее время стали появляться книги и другого сорта, своего рода «Пух наносит ответный удар» — например, романы Ричарда Адамса, где люди заменены на животных, но знакомый дух англиканского среднего класса, поддерживающего тори, остаётся. Вообще, всё подобные книги как будто написаны с присюсюкиванием, характерным для их произношения.
Адамс уже более безнадёжен, чем Толкин. Он хуже пишет, но если вы до сих пор безнадёжно ищете впечатления столь же сильного, как трепет, вызванный изгнанием кролика Питера из сада мистера МакГрегора, то вам безусловно понравится:
Не успел Одуванчик закончить рассказ, как Желудь, который сидел с наветренной стороны, неожиданно вскинул голову, навострил уши, и ноздри его затрепетали. Странный, противный запах усилился, и через несколько мгновений беглецы совсем рядом услышали тяжелую поступь. Неожиданно листья папоротника на другой стороне тропинки разошлись, и оттуда высунулась вытянутая, похожая на собачью голова с черно-белыми полосками — морда опущена, зубы скалятся, нос почти касается земли. Потом приятели разглядели крупные мощные ноги, грязное черное туловище. Глаза уставились прямо на них, злые и умные. Голова медленно повернулась — сначала в одну сторону, потом в другую, — зверь оглядел всю сумеречную лесную тропинку и снова уставился на них свирепыми, страшными глазками. Челюсти разомкнулись, и кролики увидали зубы, сверкавшие белизной, и белые же полоски на морде. Несколько долгих мгновений все неподвижно смотрели на это чудовище. Потом Шишак, стоявший к нему ближе других, повернулся и двинулся прочь.
— Это лендри, — шепнул он на ходу. — Может быть опасен, может — нет, но я бы с ним лучше не связывался. Пошли отсюда.
За этой книгой последовал «Шардик» (1974). Он был лучше написан и, по всей видимости, предназначен для взрослых, но столь же глуп. В нём речь шла о большом медведе, погибшем за наши грехи, — Пухевеликомученике. Позже, в «Чумных псах» (1977), мы увидим консервативное человеконенавистничество, почти достигающее паранойи.
Иногда мне кажется, что между грёзами упадочной Британии о её блестящем прошлом и её редкими надеждами на лучшее будущее британский средний класс всё чаще обращается к фантазиям о сельской жизни, говорящих животных и безопасных лесах, так похожих на рисунок на обоях детской. Постаревшие хиппи, домохозяйки и гражданские объединяются в этом печальном трансе. Конечно, они не едят лотосы — это было бы слишком рискованно и экзотично. Вместо этого они пожевывают успокоительную британскую капусту. Можно сказать, что большая часть американской научной фантастики написана роботами, о роботах, для роботов. В таком случае большая часть английского фэнтези написана кроликами, о кроликах, для кроликов.