– Да! Да! Канечно, подкинем! – закудахтали в унисон эти упитанные квочки.
Швы на ворованной одёжке при малейшем движении неприятно кололи кожу и трещали в местах строчки. Надо бы раздобыть нечто посвободней. Писец как неудобно. И как в такой вот удавке землицу пахать?
Махом сорвал с себя футболку, что сковывала мои движения не хуже смирительной рубахи, и практически остался в том, в чём мамка родила, точнее в спортивках, низко сидевших на бёдрах, и с голым торсом.
Интересно взглянуть на реакцию дам. Вряд ли они когда-либо видели такие кубики пресса, чтобы один к одному. Упругие, очерченные, твёрдые.
Я долго к этому стремился. С раннего детства гантельки тягал. Иногда даже ночевал в спортзалах. И жил лишь одной мечтой – стремлением к идеалу.
Да. В жизни бывают падения и взлёты. Но наши труды – это плоды нашей работы. Тем более я кайфовал до пара из ушей, когда на меня тёлки бросались как дикие кошки. Не буду себя нахваливать, но они даже дрались друг с другом за то, чтобы всего-навсего провести ночь с самим, мать его, Буйным.
Королём кровавого ринга.
* * *
Пропахал добрых полкилометра клятого поля от и до. Взамен срубил хоть и скромную, но какую-никакую премию. На пару дней затариться хавчиком, думаю, хватит.
Девчонки-селючки, развалившись на сеновале, пялились на меня, как на живое божество, особенно когда пахал я без майки. Бугристые бицепсы то напрягались, то на короткий миг расслаблялись во время рабочих движений. И пот по голому торсу струился ручьями, а татуха быка в области груди искушённо поблескивала на палящем солнце. Как масляная.
Закончив с работой, смахнув пот со лба и сексуально взъерошив пальцами волосы, я игриво улыбнулся девчонкам, сверкая своими идеально ровными и белыми зубами:
– Тёлочки, ну вы это… никому обо мне ни слова. Окей?
Бабёнки лукаво переглянулись друг с другом. Одна из них, самая тучная, в пышной светло-серой юбчонке длиной чуть ниже колен, уперев руки в бока, уверенно вышла из толпы мне навстречу.
– М-м-м, при одном условии… – шепнула в полтона, нарушив моё личное пространство своим наглым вторжением – положила пухленькую ручку мне на бицуху и встала на носочки, чтобы дотянуться до уха. Но мне все равно пришлось наклониться. Чувствовать себя гигантом – то ещё удовольствие! – Полижи наши персики, красавчик. И мы молчуньи до гроба.
Она сжала пальцами мой твёрдый, как камень, бицепс, а у меня в горле пересохло и одновременно закололо между ног.
Фига себе запросы!
Ну ладно. Сам искал, кому бы втащить. Давно уже не было секса. И да! Я чертовски голоден! Поэтому выбирать сейчас, кого еб*ать, особо и не из кого.
Воздержание так-то не по мне. Я ведь мужик, как-никак. Крепкий, сильный, до жути голодный! Секс для меня – как кислород и корм для моего внутреннего быка. Через постель и через бой я избавляюсь от внутренней агрессии. Особенно это необходимо в момент, когда начинаешь курсить.
Всяких телок приходилось иметь. Но чтоб деревенских… Если честно, сейчас я бы даже трахнул козу в соседнем сарае. Воздержание уже конкретно выжигало дырень в члене. А на Алю позариться не рискнул. И так запугал малышку. Вряд ли она выдержит мой бешеный напор после долгих лет голодовки.
Девчушка, небось, целочка. Да у неё на лице все написано!
И не только там…
Я, когда на ее киску взглянул, сразу же понял. Маленькая такая, аккуратная, выбритая, в отличие от п*зд остальных деревенских баб, которых я драл, как овец на пастбище, в кладовке после изнурительной работенки в поле.
Именно поэтому придумал златовласке кликуху – Дюймовочка.
Отчего выбритая?
Может, она точно… того… шлюшка?
Иначе зачем о волосенках печётся? Есть, видать, повод.
А может, я брежу. И девочка просто любит за собой ухаживать.
* * *
Оттарабанив мясистых баб по полной, аж выдохся на износ.
Зато чуток отпустило. Перед сексом мы, кстати, все вчетвером на реку сгоняли охладиться. И после ещё раз, чтобы в чувство прийти.
Да, они не Милы Кунис, но есть за что подержаться.
Когда всаживал в анус, то представлял на месте жирных телок Кардашьян.
Тот ещё видончик сзади. А бабенки ничё такие. Раскрепощенные и нереально голодные. Походу, их село – самая, что ни на есть, женская община. И члену негде воткнуться. Как одичалые, ей-богу, набросились, чуть не передрались из-за меня, красавца, млять, писаного. Первого на дерЁвне!