Выбрать главу

БУЙНЫЙ

АННОТАЦИЯ 

Четыре года за решеткой. Боль. Ненависть. Страдания.

И долгожданный побег! Сбежав из тюрьмы, я укрылся в богом забытой глуши — в деревне, в расшатанной, убитой жизнью лачужке, что принадлежала одинокой деревенской девушке. Её били. Над ней издевались. Но теперь всё будет иначе.

Бык вырывается из загона... Берегитесь.

ПРОЛОГ

Она стояла в шаге от меня с тесаком в руке и дрожала, как напуганный до полусмерти беспомощный зайчонок. Рваный халат уродливыми хлопьями свисал с истощенного тельца малышки, а на носу выступила свежая кровь. Кажется, её даже не смущало, что на ней, кроме рванины, больше ничего нет. Лишь голенькая грудь с искушенно торчавшими сосками и нежная киска, покрытая ордой мурашек.

Ох*еть!

В штанах мгновенно стало тесно. А поскольку воровать чужое белье было как-то стремновато, то член было не обуздать. Встал как кол. На всю свою нехилую длину. Твёрдый, налившийся горячей кровью и спермой, готовый в любую секунду лопнуть от грёбанного недержания.

Бля. Как не вовремя.

— Ты ножичек то это… убери, — старался помягче базарить. Но девчушка была настроена весьма воинственно. — Не то… ручки поломаю.

Зря я это прыснул. Идиот.

Ну и кто ты после этого? Не лучше тех сраных утырков. Один из них даже обоссался, когда задом вылетел в окно, а мордой — в коровью лепёшку.

— Не двигайся! Не подходи! Или пожалеешь!

Зашипела она с угрозой в голосе, а сама дрожала, как будто ей за шиворот сыпнули бочонок льда. И нож в её бледненьких ручках лихо подпрыгивал, в то время как на густых ресницах мерцали крупные бисерины слёз.

— И что же ты сделаешь, красавица? Я уже заценил твои перлы. Не будь меня рядом, они…

Лучше заткнись!

Сама виновата. Я к ней по-доброму, кулаки замарал о чужое дерьмо, а она выпендриваться вздумала! Огрызком тут своим размахивает. Хоть бы спасибо сказала, что не дал двум прыщавым мудозвонам оттрахать соплячку до сквозных дыр.

— Ты кто такой? И как оказался в моём доме?! — взгляд исподлобья, трясётся как в лихорадке, но все равно этим своим взглядом изумрудных глаз бросает мне, сучка, вызов.

— Никто. И звать меня никак. А вопросы тут буду задавать я. Усекла? — лениво зевнул и поднялся с пола, соблюдая железное спокойствие.

Как вдруг…

Девчонка совсем чокнулась! Она, сделав неуклюжий выпад вперёд, попыталась пырнуть меня в грудь сверкающим обрубком.

Дрянь такая!

Её убогие манёвры воспринимались мною как в замедленном действии.

Опыт в драках приличный. Реакция молниеносная.

Одной рукой перехватил дуреху за затылок, а другой — заломил хрупкую, изувеченную жуткими гематомами ручонку за спину так, что девчушка жалобно взвизгнула, благодаря чему мой лютый пыл моментально усмирился. Затем я ловко выхватил из маленького кулачка лезвие, вжал девку ягодицами в свой пах и острым концом тесака коснулся хрупкой шейки обездвиженной жертвы.

— Только пикни или дёрнись. И ты труп. Глотку рассеку — моргнуть не успеешь.

Девчонка будто не дышала. Напряглась. Замерла.

Считанные секунды… И она безжизненным мешком просто осела на пол.

Прекрасно. Отлично, мужик!

Напугал худышку до очередного обморока.

Еле-еле успел убрать нож подальше, иначе бы задел, не дай бог, во время непредвиденного падения. Я успел подхватить её на руки буквально за секунду до удара головой о гребанный край табуретки. Прижал к торсу и подофигел от адского, чтоб его, дискомфорта в паху, когда девчонка впечаталась сосками в мою стальную грудь, а её умопомрачительная щелочка напоролась на мой каменный стояк.

И я кончил.

Прямо в штаны.

От такой хреновой х*еты.

От одного, мать его, случайного прикосновения.

ГЛАВА 1

Блеклые лучи солнца быстро-быстро мелькали над сеткой из высоких тенистых деревьев. Кривых таких, до жути уродливых. Как в фильме ужасов. Того и гляди, чертовщина какая на голову свалиться и в пекло утащит — глазом не успеешь моргнуть. А спустя пару минут лучи и вовсе исчезли в непроходимой сосновой роще, тянувшейся на тысячу километров вдаль, без конца и края.

Дело близилось к вечеру. Лес начал стремительно погружаться во тьму.

Холодало. Одежда была насквозь в говне. Жрать и спать охота. Да еще и огнестрел, сука, болит до одури! Сколько я уже в бегах? Вроде бы двое суток. Или… трое?

Кажется, я начинаю бредить и теряться в реальности.

Неудивительно. Без еды, воды, теплой одежды, да со сквозной дырищей в брюхе такими темпами бегать осталось недолго. Нужно срочно найти ночлежку. Перекантоваться там денёк-другой. В противном случае все усилия, чтобы обрести долгожданную свободу, можно смело отправить в одно глубокое место.

— Ау-у-у-у-у!

Твою ж мать!

Позади, примерно в пяти минутах ходьбы от меня, раздался протяжный, устрашающий вой.

Проклятье!

Я нервно выругался сквозь стиснутые зубы и ускорил бег, стараясь дышать носом и не наступать на грёбанные сучья, чтобы избежать лишнего шума, а также возможности быть обнаруженным и, как итог, пойманным. Или, того хуже, насмерть застреленным при попытке нарушить закон.

Проваливаясь в болотную грязь по колено, лицом натыкаясь на острые, режущие кожу ветки, я бежал по этому клятому лесу уже больше суток. Без передышки.

Откуда столько сил? Откуда мотивация?

Да все легко и просто! За спиной свистят шальные пули, а у задницы клацают острые, как бритва, зубья бешеных ментовских псов.

Кругом — дремучие таёжные заросли и непроходимые болота, в которых я был вынужден прятаться от конвоиров, что бросились по моим следам, поставив на уши чуть ли не всю армию родины-матушки.

И как я так ловко дал деру?

Пришлось знатно попотеть!

Соблазнил медсестричку на зоне, та душу продала за регулярный перепихон. Долго мы мутили. Не только потрахушки, но и план побега.

Короче, разработали целую Санта-Барбару, чтоб её.

И всё же я это сделал. Удрал! На волюшку смылся, мать её!!!

Не верю. Ах-ха-ха! До сих пор, млять, не верю!

Пробежав ещё треть километра, чтобы перевести дух и отдышаться, на пару секунд я прислонился спиной к дереву. Закрыл глаза. Со свистом выдохнул, схватившись рукой за левый бок, который истекал кровью, пульсировал и горел адской, нечеловеческой болью. До темноты в глазах. До дрожи в конечностях и холодного липкого пота.

Падла! Бочина! Бочина-то как болит! Грёбанные ушлёпки!

Тачку медсестрички остановили у КПП, и один из постовых пальнул мне в спину, когда я понял, что лафа не удалась. Они полезли открывать багажник, а оттуда я, млять, выскочил, бешеный и озверелый, как натасканный бык, и поздоровался кулаком с харей мудаков, после чего в лес рванул. Но один мудачелло все же пальнул напосошок. В спину.

Благо, хоть навылет прошла.

Ещё и псины увязались.

Одну сволочь замочил. С дерева прыгнул и камнем… Приглушил.

Люблю животных, особенно собак. Была у меня в детстве точь-в-точь такая же овчарка. Жаль дворнягу. Она ведь свой долг выполняла, отлавливая таких вот мудозвонов вроде меня.

Прости, пёсик. Правда. Прости, друг.

Я жить хочу. На волю хочу!

Если поймают, башку снесут без разговоров. Пулю в упор. В голову.

Бросил камень в болото. Руки в крови. Вытер о штаны и снова побежал.

Сутки шарахался по лесу, заметал следы, прятался то на деревьях, то в болоте, пока не утопил там свои ботинки. Как-то киношку видел, где зек один точно так же учудил, чтобы менты приняли беглеца за утопленника. Авось прокатит!

И я попробовал. А сам в болотных кустах спрятался и раза три чуть было не провалился на это смердячее дно и не пошёл в расход на корм жабам.