28 и 29 марта скопище Кази-муллы, соединившись с хищниками Гамзата из Гоцатля, напало на мирный аул Казанищи и, возбудив присоединившихся к ним жителей, устремилось к Таркам, откуда своевременно успел бежать под прикрытие русских штыков его превосходительство шамхал таркинский. Имущество шамхала, его скот и все, что было захвачено хищниками, увезено в горы, а дворец сожжен.
Бунт сей разгорается и принимает форму мятежа и священной войны — газавата, которую сей фанатик и изувер Кази-мулла объявил русским.
Силы наши малы и ослаблены уводом с линии нескольких батальонов ширванцев и егерей в Тифлис.
Прошу, ваше высокопревосходительство, дать указания и прислать, елико возможно, помощи для обуздания и наказания хищников и покарания их лжеимама Кази-муллы».
Тутолмин поднял глаза и уставился на Ермолова.
— Если не наказать их сейчас же жестоко и нещадно, этот мятеж перекинется и сюда. Здешние ингушевцы и дигорские тагауры ждут не дождутся восстания, — сказал Тутолмин.
Генерал смотрел в окно и, казалось, совсем не слушал коменданта.
— Оказывается, мы ошиблись. Риего нашелся, — произнес Ермолов.
— Как вы сказали, Алексей Петрович? — спросил не понявший его комендант.
— Я говорю, обращайтесь за этим теперь к Паскевичу, — ответил Ермолов и пошел к уже шумно собиравшейся на дворе оказии.
Звезда «проконсула Кавказа» закатилась. Над горами поднималось зеленое знамя газавата.