Поправлялся он медленно, с трудом, несмотря на благодушный, оптимистический тон лекаря. Рана была тяжелая. Самодельная, отлитая в ауле, пуля прошла выше сердца, но задела плечевой нерв и пробила спину. Не неделю, а целых двадцать дней пролежал Небольсин в Левашах, пока наконец штаб-лекарь тылового лазарета разрешил отправить раненого в Грозную.
Врачебная комиссия рекомендовала ему уехать в Пятигорск или на Кислые Воды месяца на два-три: благодатный воздух, покой, тихая жизнь излечат его, и рука опять станет здоровой.
Русская линия праздновала победу.
Затеречную сторону, от Внезапной до дальних чеченских аулов, от Кази-Кумуха до Анди и Дарго, охватило оцепенение. И дагестанцы, и чеченцы, и даже мирные кумыки в страхе ожидали репрессий.
«Что же теперь будут делать русские?»
А русские праздновали победу. По всей казачьей линии, до Пятигорска и Ставрополя, ликовали все — и казаки, и армяне, и новоселы-переселенцы.
Газават уничтожен, Кази-мулла убит.
Из Петербурга прибыл специальный фельдъегерь, гвардии полковник граф Кутайсов. Император в самых лестных выражениях благодарил Розена за поход на Гимры и «истребление хищного лжеимама и его орд». Было приказано по всей Кавказской линии отпраздновать победу русских войск. В городах и станицах в воскресенье 21 ноября устроить парад гарнизонов и отметить наградами отличившихся в походе офицеров и солдат.
21-го, с утра, по всей казачьей линии зазвонили колокола, начались молебствия, затем парад войск и празднование победы.
Вечером барон Розен устроил прием, или, как тогда говорили, «монаршее благоволение».
Празднество проходило в том самом зале, где так недавно итальянская труппа господина Моски давала свои представления.
Дамы, генералы, светские щеголи, отличившиеся в походе офицеры заполнили залы собрания. Духовые оркестры, сменяя друг друга, играли марши и вальсы. За окнами толпился народ. Полупьяные казаки и солдаты орали песни, изредка хлопали пистолетные выстрелы. Звон колоколов смешивался с песнями, музыкой и криками разгулявшейся, ликующей толпы.
Барон Розен в сопровождении генералов Вельяминова, Федюшкина, полковников Клюге и Пулло появился в зале.
— Господа, я имею счастье передать царское спасибо войскам, покончившим с Кази-муллой и газаватом. Его императорское величество приказывает мне представить к наградам всех отличившихся в походе героев.
Офицеры и гости окружили генерала.
— Ур-ра его императорскому величеству!.. — прокатилось по залу.
За окнами стали рваться ракеты, петарды, шутихи и прыгающие цветные «лягушки». Загорелись плошки. На снежных улицах Грозной запестрели, заискрились блестки от рвавшихся в воздухе ракет.
— Слышите, как ликует народ? — указал рукой за окно Розен. — Конец газавату! Отныне мир и покой воцарятся на Кавказе! Конец газавату! Нам было суждено покончить с ним, — гордо сказал Розен, пожимая руки теснившимся возле него генералам.
Если бы знали эти военачальники и рукоплескавшая им нарядная толпа, что война на Кавказе продлится еще двадцать семь лет и что самый страшный и грозный газават ожидает их лет через семь-восемь…