Я пожал плечами, мол, разбирайся сам.
— Может, впереди ещё один будет? — предположил я.
— Ага, щас как приедем к городу, встречайте гостей дорогих, — хмуро произнёс Рябой и сплюнул в дорожную пыль.
— Ну тогда рули, чего титьки мять-то, — сказал я.
Жак свистнул, подстегнул лошадку, явно непривычную к хомуту, и повернул направо, вниз по склону. Все остальные поехали следом. Перед нашим взором открылись просторные поля и пастбища. Где-то за полями курился дымок, то ли от чьего-то костра, то ли из печной трубы. Солнце теперь неприятно лупило прямо в глаз косыми лучами, и я надвинул шляпу на глаза.
— Давай хоть тут побыстрее поедем, тут вроде дорога получше, — произнёс я.
— Куда уж быстрее? И так, вроде неплохо идём. Не то растеряем ещё чего, — возразил Жак.
Как по мне, так мы едва плелись, но я, видимо, не совсем ещё привык к местным скоростям. Да и какой русский не любит быстрой езды? Здесь в целом жизнь протекала гораздо медленнее и спокойнее, чем в привычном мне двадцать первом веке. Я постарался расслабиться и откинуться на мешки с порохом. Это был как раз тот случай, когда я не мог ни на что повлиять, а раз повлиять нельзя, то и переживать не стоит.
Но сколько бы я ни пытался уснуть под размеренный скрип колёс, сон никак не шёл. И виной тому было не палящее тропическое солнце, а едкий и гадкий червячок сомнения, шевелящийся в груди. Меня преследовало стойкое чувство, что мы в чём-то ошиблись. В первую очередь, конечно, когда согласились на эту авантюру, но было и что-то ещё.
Я попытался на что-нибудь отвлечься, разглядывая местные пасторальные пейзажи, но это мне быстро наскучило. Попытался вспомнить какие-нибудь песенки, мурлыкая себе под нос какую-то из мелодий Майкла Джексона, но кроме припева ничего не вспоминалось. Я покосился на Рябого, который беспрестанно жмурился, глядя на лошадиную задницу.
— А тебя как сюда занесло, Рябой? — вдруг спросил я.
— Куда? На Испаньолу? — покосился он на меня.
— В Новый Свет, — пояснил я.
— Родился я тут, — пожал плечами Рябой. — На Мартинике. А что?
— Да нет, ничего, — хмыкнул я, тут же теряя всякий интерес.
Даже пустой трёп не помог мне отвлечься.
— Эмильен! — обернулся я. — Ты там как?
— Пойдёт, — слабо отозвался буканьер. — Жить буду.
— Ага, давай-давай, — сказал я, снова поворачиваясь к лошадиной заднице, вокруг которой летали москиты.
Я побарабанил пальцами по твёрдой поверхности телеги. Мы ехали уже слишком долго, но побережья так и не было видно, и это меня начинало тревожить. Вокруг были только пастбища, перемежающиеся с джунглями, тёмные горы на горизонте, своей громадой нависающие над ним, и узкая дорога, ведущая нас неизвестно куда.
— Жак, ты уверен, что мы правильно едем? — спросил я.
— Уже нет, — хмуро произнёс он. — Ощущение, будто мы куда-то вглубь острова идём.
— У меня тоже, — сказал я.
— Неохота назад поворачивать, — сказал он. — Может, тут какой поворот будет ещё…
— А если не будет, что делать тогда будем? — хмыкнул я. — Придётся поворачивать, похоже.
Были бы мы пешком, просто повернули бы на север, снова продираясь через джунгли, а потом бы просто пошли вдоль берега в поисках нужной бухты, которых здесь было довольно много. Удобных пляжей в будущей Доминикане было навалом. И даже таких, в которых можно спрятать корабль от любопытных глаз. Но мы ехали на этих проклятых повозках, которые даже по дороге-то нормально проехать не могли. Соваться на этих повозках на целину было бы полнейшим безумием. Они бы и порожняком не прошли, что уж говорить про нагруженные доверху.
Разделяться и высылать кого-то на разведку тоже не хотелось. Слишком опасно, лучше держаться всем вместе, на случай, если нас найдут, догонят, и нам придётся вступать в бой. Значит, придётся поворачивать назад. Другого выбора не оставалось.
— Тпру! Стоять, кому говорю! — прикрикнул Рябой.
Лошадь остановилась, беспокойно мотая гривой.
— Что у вас опять? — послышалось сзади.
— Давай, назад поворачиваем! — отозвался Жак.
В ответ послышался разочарованный стон. Мы спрыгнули с повозок, чтобы проще было развернуться, благо тут можно было немного сойти с дороги на пастбище.
— Чё, не туда повернули всё-таки? — хмыкнул Шон.
— Вроде того, — ответил я.
— Да вы чего, в самом деле, — скривился он.
— Серьёзно? — протянул Робер. — Жак, а ты куда смотрел, ети его мать!
— Заткнись, — сердито буркнул Рябой, нахлёстывая кобылу вожжами.
Один только Феб выглядел довольным, вилял хвостом и бегал вдоль всех повозок, высунув длинный язык. Все остальные хмуро посматривали на нас с Жаком, будто мы специально завели всех на неверный путь.