— У нас там… Ну, вы видели, — сказал пират. — Посекло многих, рук не хватает. Поможете погрузить?
Он вальяжно хлопнул рукой по борту телеги. Тяжёлые мешки с порохом ждали своей очереди на погрузку.
— Нет, — хмуро ответил я, поправляя мушкет за спиной, чтобы он ни за что не цеплялся.
Не хватало ещё бесплатно вкалывать грузчиками. Мы, конечно, парни работящие, но не настолько. Лучше вовсе не работать, чем работать за «спасибо», где всё вознаграждение будет дружеским похлопыванием по плечу. Рабство и вовсе отбило у меня всякое желание таскать тяжести.
— Да хотя бы до берега дотащить, в шлюпку, — Тристан даже показал рукой, куда именно.
— Сказано же «нет», ты не понял что ли? — вскинулся Шон.
— Ладно, ладно, не кипятись… — разочарованно протянул пират. — Нет так нет… Мир тесный, свидимся ещё…
— Ага, бывай, — буркнул я.
Мне больше не хотелось иметь с этими пиратами никаких дел. Тристан развернулся, сплюнул в траву и отошёл к берегу.
— А чё, помогли бы парням, — вопросительно произнёс Жорж.
— Оно тебе надо? Сюда, может, подкрепление испанцев уже скачет. Они-то уплывут, а мы? — оборвал его Робер.
Я оглядел пляж перед уходом, машинально отмечая, что раненых пираты забрали, а мёртвых — нет, и тело Франсуа де Валя так и осталось лежать на гальке. Почему-то уже без шпаги и пистолей, в одном только нижнем белье. Раздели полностью, даже залитую кровью рубаху не постеснялись забрать.
— Шон, это вы его раздели? — я указал на мертвеца.
— Нет, мы только испанцев, — сказал Шон.
Я вполголоса чертыхнулся, чувствуя, как во мне закипает злость.
— Эй, Тристан! — позвал я.
Пират обернулся.
— Что за дела?! — угрожающе прорычал я.
— Чего ещё? — скривился он.
Я снова указал на мертвого капитана.
— Кто его уже обобрал? Я его убил, это моя добыча! — сказал я.
Тристан огляделся по сторонам. Пираты теперь были в меньшинстве, шлюпка только что отчалила. Обострять конфликт он не решился.
— Пёс его знает, кто-то уже общипал… — неуверенно протянул он. — Эй, Малой! Не видел, случаем?
Малой, здоровенный детина под два метра ростом, развёл руками в стороны. Тристан повторил его жест.
— Своих поспрашивай, — сказал Тристан.
Я тихо выдохнул и потёр переносицу.
— Давай-ка ты не будешь рассказывать мне сказки, Тристан, — тихо, но отчётливо произнёс я.
Он, видимо, ясно почуял исходящую от меня угрозу, хотя я даже не прикасался к оружию. Пират щёлкнул пальцами, делая вид, будто резко вспомнил что-то.
— Точно! Точно же! Эй, Шарль! Принеси-ка месье Грину вещи капитана, — приказал он, деланно улыбаясь.
Шарль, оказавшийся высоким сухопарым мужчиной в годах, хмыкнул, но вещи принёс, откуда-то из-за большого камня. Он бросил на землю передо мной перевязь с пистолетами и шпагу без ножен. Шпага жалобно звякнула о камни. Я презрительно глянул сначала на трофеи, потом на Шарля, который стоял рядом с ними. На его губах играла гадливая ухмылка.
— Подними, — сказал я.
Хотелось ударить, разбить его мерзкую харю в кровь, стереть эту ухмылку с его лица, но я держал себя в руках.
— Он глуховат немного, — улыбнулся Тристан. — Ты ему громче скажи.
Я скользнул к Шарлю, выхватывая нож из-за пояса, и упёр лезвие ему в печень, чуть надавливая на кожу, чтобы выступила пара капель крови, не больше, и приблизил лицо к его уху.
— Я тебя разделаю, как свинью, Шарль, вспорю брюхо от глотки до яиц, а потом повешу на твоих же кишках, — холодно прошептал я. — Не знаю, будешь ли ты в этому моменту ещё жив.
Шарль замер на мгновение, а потом кинулся наземь, спешно подбирая перевязь и шпагу. Он протянул их мне, я сунул нож в ножны, перевязь закинул на плечо, а шпагу взял в руки, осматривая блестящий металл, бритвенно острый и по-прежнему опасный. Шпага была отличной, упругой, лёгкой, почти невесомой, но мой палаш мне нравился гораздо больше.
— Молодец, Шарль, — улыбнулся я. — Ступай.
Тот затравленно посмотрел на меня, развернулся и поспешил прочь.
— Тут явно не всё, но и хрен с ним, — сказал я, покачивая шпагой де Валя в воздухе. — Бывайте, ихтиандры.
Я развернулся, затылком чувствуя их злые обжигающие взгляды, и неторопливо пошёл к своим, закинув шпагу на плечо, будто обычную палку. Галька хрустела под ногами, перевязь с трофейными пистолями, богато украшенными, приятно оттягивала плечо. Я посмотрел на корабль, на который из шлюпки сейчас поднимали мешки с порохом, и наконец-то сумел разобрать его название. Шхуна называлась «Орион», и я хохотнул про себя, назвав его чокопаем. Жаль, что эту шутку в ближайшие триста лет никто не поймёт.