С этими загадочными словами он вытащил из кармана зеркальце и принялся гримасничать, не обращая больше на меня никакого внимания. Сначала меня его увлеченность собственной мимикой не заинтересовала, но потом я обратил внимание на бормотание, сопровождавшее действие. Удивительный текст вырывался из уст товарища А.
— Товарищи, Владимир Ильич Ленин, о котором столько говорили большевики, умер!
Когда эта фраза донеслась до меня в третий раз, я понял, что не в силах больше бороться с любопытством.
Поймите меня правильно, я вовсе не собираюсь рекламировать какие бы то ни было способности товарища А. и, тем более, его умение гримасничать. Наверное, он делал это средне. Но поражал не его талант в управлении лицевыми мышцами, а та старательность, с которой он проделывал свои упражнения. Мне удалось зафиксировать несколько основных приемов:
1. зажмуривание;
2. символизирующее скорбь сдвигание бровей к переносице;
3. раскачивание головы, зажатой с обеих сторон ладонями, с одновременной демонстрацией остекленевшего от горя взгляда;
4. возложение правой ладони на сердце, а левой на лоб.
Текст, произносимый им, варьировался слабо, крутясь вокруг гибели Ленина. Например:
— Ленин умер. (Прием 1)….
— (Прием 2) Не стало Владимира Ильича… (Прием 4).
— (Прием 1 + прием 4) Вот вы здесь сидите, (прием 2 + прием 3), а Ильича больше нет.
И так далее… Не сомневаюсь, что товарищ А. перебрал все возможные комбинации. Наконец, он поднялся удовлетворенный.
— Теперь я готов. У нас завтра торжественное мероприятие, представители общественности отметят в Большом театре десятилетие со дня смерти вождя. А начальство потом продолжит праздновать в зале заседаний. Меня тоже пригласили и поручили подготовить композицию-напоминание о том, как ветераны партии переживали в те январские дни…
— Да-да, завтра же двадцать первое…
* * *
Сразу после обеденного перерыва меня вызвал к себе товарищ А…
Я давно не видел его таким бодрым и решительным. Его глаза горели, руки беспрестанно теребили лацканы пиджака, а ноги самопроизвольно отбивали чечетку. Мне сразу вспомнились его слова о том, что в случае неудачи операции, за наши жизни никто не даст и пятачка. Надо полагать, что он был вполне готов к беспощадной борьбе за свое дальнейшее существование, а может быть, просто благоразумно заручился поддержкой Хозяина.
— Григорий, товарищ Сталин распорядился подготовить тебя к выполнению важного задания. От меня требуется подобрать тебе болвана. Товарищ будет подменять тебя на время необходимых отлучек с рабочего места.
— А в чем заключается задание?
— Я же сказал: этим занимается лично товарищ Сталин. Все вопросы к нему. Мне приказано подобрать тебе болвана. Сейчас я познакомлю вас.
— Понял.
Я уселся на стул в дальнем углу кабинета и стал ждать.
Болван, которого на самом деле звали Сережа, оказался приятным молодым человеком. Если он и был похож на меня внешне, то весьма отдаленно.
— Он не похож на меня, — заявил я.
— Это не важно, — ответил товарищ А… На внешнее несходство никто не обратит внимание. Такова практика.
Сережа прошелся по комнате, подвигал руками, повращал головой. Товарищ А. тихонько поаплодировал. Надо полагать, мои движения воспроизводились с высокой точностью.
— Высшие актерские курсы — это сразу видно, — пояснил товарищ А. — Сережа, скажи что-нибудь.
— Вы нарушаете постановление Совнаркома, — процитировал мой двойник когда-то сказанные мною фразы. — Разрешаю продолжать работы, товарищ Горький.
Тембр голоса, манера произносить слова и интонации копировались просто великолепно. К тому же удивительно естественно. Не уверен, что смог бы так скопировать свой собственный голос, если бы старался это сделать по приказу. А здесь — идеальное воспроизведение.
— Зачем мне двойник? — спросил я на всякий случай.
— Инструкция требует, чтобы в документах был порядок, понимаешь, по документам ты должен числиться на рабочем месте. А если тебя застрелят где-нибудь? Вот мы им документик и покажем. Находился, мол, на рабочем месте. Ничего не знаем! Кроме того, твой двойник и возьмет на себя всю текущую работу, например, будет встречаться с твоими интеллигентами. Он бо-ольшой мастер проводить подобные беседы.
Я ужаснулся, пот выступил на моих щеках. Я представил себе, как мои доверчивые посетители раскрывают свою душу перед специалистом из ГПУ…