А потом началась потеха с вопросами, многие из которых были фантастически коварными:
— Ваш любимый цвет?
— Зеленый.
— Чего?
— Красный, красный…
— Хорошо… В преферанс играете?
— Не знаю, что это такое.
— Хорошо… Какие женщины вам нравятся?
— Мне?.. Клара Цеткин и Роза Люксембург.
— Хорошо… Ваше вероисповедание?
— Атеист, — не растерялся я.
— Какой атеист? Атеистов много.
— Материалистическо-монистского направления…
— Повторите, пожалуйста, я должен записать, — попросил чекист.
Я повторил.
— Хорошо… Ваш партбилет.
— Я беспартийный.
Реакция чекиста до мельчайших подробностей повторила нравственные мучения товарища А… Даже инструкцию в ящике своего стола он искал ровно три минуты.
— Мы включаем вас в особый список, как буржуазного спеца, — с облегчением объявил он, в свою очередь, внимательно ознакомившись с инструкцией.
Вот и мне довелось произнести это замечательное русское слово:
— Хорошо…
Как бы там ни было, место я получил, мой высокий покровитель оказался более существенным козырем, чем членство в партии.
*
Служба моя вопреки ожиданиям протекала вяло и скучновато. Я почему-то полагал, что теперь, устроившись на работу к одному из видных руководителей партии, я окажусь в самом пекле событий, стану свидетелем принятия кардинальных решений, имеющих непреходящее значение для судьбы государства. Но это было заблуждением: жизнь в Кремле протекала по своим законам, мало пересекаясь с реальностью. Честно говоря, смысл моего нахождения на посту секретаря-референта долгое время оставался темен. Не могу утверждать, что со временем он для меня прояснился. Я честно выполняю порученное, переживаю, если допускаю промашки, но насколько мои старания отвечают чаяниям товарища А., мне неведомо.
Самое удивительное, пожалуй, то, что мою службу в Кремле называли работой. В первое время я и сам иногда так выражался, когда делился с женой легендами о своих трудовых подвигах. Естественно, с изрядной долей иронии — работа, мол… Мне было выделено специальное помещение, служебный кабинет, где я и проводил время с 9-00 до 18–00, ожидая внезапного вызова товарища А… Считалось, что на мне висит вся текущая подручная интеллектуальная канитель, с которой приходится сталкиваться руководящим работникам при осуществлении ими своих служебных обязанностей. На практике товарищ А. нуждался в моих услугах крайне нерегулярно. Сначала мне было неловко находиться в вынужденном простое. Но когда я обратился к товарищу А. за заданием, он резко оборвал меня, не скрывая раздражения:
— Проявляйте инициативу, товарищ Корольков!
Впрочем, меня такое положение вещей вполне устраивало, поскольку позволяло без помех и нервотрепки заниматься монографией о повадках диких муравьев.
*
Иногда мое безмятежное существование нарушалось довольно забавными происшествиями. Не прошло и недели со дня моего появления в Кремле, как я попал в довольно пикантную ситуацию. Я осматривал длинные коридоры — основную достопримечательность здания, и вдруг навстречу мне попался странный человек. Не знаю, вынырнул ли он из какого-нибудь кабинета или просто материализовался в воздухе, но факт остается фактом, — передо мной стоял высокий, с гордо посаженой головой мужчина в строгой серой шинели. Его острая бородка и пронзительный взгляд буквально загипнотизировали меня. Сразу вспомнился анекдот о том, как купец Иванов еще в XVII веке открыл рентгеновские лучи. «Я тебя, заразу, насквозь вижу», — любил он говаривать своей жене. В руках незнакомец держал обычную общепитовскую тарелку, на которой лежало штук пять котлет.
— Не желаете ли котлетку, товарищ? — обратился он ко мне. — Попробуйте, это исключительно вкусная котлетка. Рекомендую…
Человек показался мне знакомым. Его образ определенно отпечатался в глубинах моей памяти. Но вот где я мог его видеть, вспомнить никак не удавалось. Может быть, на каком-нибудь митинге, а может, просто на фотографии в газете «Правда».
Незнакомец натужно, скрюченными руками протянул мне тарелку. И вдруг с пронзительным криком: «Не-е-ет!», бросился прочь.
Поступив на службу в Кремль, я дал себе слово ничему не удивляться, поэтому не придал этой встрече особого значения и отправился на свое рабочее место, решив не забивать себе голову всякой ерундой. Меня ожидала работа над чрезвычайно важной главой о проникновении чуждых влияний в среду законопослушных диких муравьев.