Лидер хуррамитов сделал еще пару глотков кофе и продолжил: — …в таком случае, Руди может применить бетонную субмарину Горбачева-Каддафи. Разумеется, не так, как показано в анимированном кино, которое просто страшилка. У группировки Руди нет технологий для взрыва такой силы, однако у них есть ториевые кристадин-фюзоры. И у них есть вот это. Вероятно, мисс Рюэ сможет пояснить.
С этими словами, Хаким наклонился, поднял с грунта некий предмет и протянул ей. В течение минуты Жаки рассматривала предмет — гранулу с золотистым блеском. Затем настороженно спросила:
— Это то, что я думаю?
— Разумеется. При вашей квалификации, вы можете сразу определить по весу и цвету.
— И сколько у вас этого металла, мистер аль-Талаа?
— У меня была эта гранула, но я отдал ее вам. Ведь я только гуру религиозной общины.
— Ладно, а сколько этого металла у группировки Руди?
— У них четыре железнодорожных вагона. Этот товар несложно купить, если платишь.
— Понятно, — сказала она и повернулась к коллегам. — Значит так: этой пакостью, после обработки нейтронами, можно заразить целое море или половину континента.
— А что это? — спросил Клэйс Десмет.
— Обычный кобальт, — ответила она.
— Это плохо… — проворчал Штеллен.
— Не понимаю… — Десмет развел руками. — Просто кобальт, что в нем такого?
Жаки Рюэ вздохнула и пояснила.
— Природный кобальт — это моноизотоп, Co-59. При облучении нейтронами Co-59 легко переходит в нестабильный Co-60: период полураспада 5 лет. Продукт распада: Ni-60 в возбужденном состоянии, сбрасывающий избыток энергии в виде гамма-квантов. Это важная реакция, применяемая для создания гамма-источников из микродоз Co-60. Но рассеяние большого количества Co-60 вызывает настолько опасное заражение, что во времена Первой Холодной войны кобальтовая бомба была синонимом Армагеддона. Обычные атомные бомбы, только в кобальтовой оболочке, могли быть взорваны хоть вообще на своей территории. Волна заражения перенеслась бы ветром и течениями. Подобный сценарий показан в экранизированном культовом романе «На берегу».
— Понятно, — произнес парламентарий. — По-моему, это хороший повод договориться.
— Я того же мнения, — сказал аль-Талаа.
— В таком случае, — продолжил парламентарий, — я предложил бы, для начала, составить рамочные списки товаров, беспрепятственно экспортируемых и импортируемых вами. Далее, список товаров, которые вы не станете экспортировать. Наркотики, оружие, все примерно в таком роде. И нужен согласительный регламент по спорам вокруг товаров, которые оказались вне списков или которые появятся в будущем.
— Хорошо, — согласился аль-Талаа, — только следует минимизировать бюрократию.
— Ограничить разумным объемом, — предложил свою формулировку Десмет.
— Именно разумным, — снова согласился лидер хуррамитов.
Клэйс Десмет показал пальцами значок OK, и предложил:
— Что, если наша делегация сформулирует, и мы повторно встретимся уже с бумагами, например, послезавтра, там, где вам удобно?
— А вы успеете? — спросил аль-Талаа.
— Да, успеем, ведь речь идет о черновом проекте договора.
— Что ж, — аль-Талаа кивнул, — тогда послезавтра, с таким же порядком приезда.
— Согласовали, — подвел черту Десмет.
— Согласовали, — подтвердил лидер хуррамитов. — Я прощаюсь с вами до послезавтра. А проводник до объекта, который вы хотите увидеть, встретит вас у выхода из трубы.
Кого бригад-генерал Штеллен точно не думал увидеть на выходе из трубы, это Вилли Морлока, 72-летнего бывшего террориста анархистской группировки RAF.
— Scheisse… — спонтанно отреагировал бригад-генерал.
— Я тоже рад видеть вас, Вальтер, — невозмутимо отреагировал ветеран анархизма.
— Глазам не верю… — произнесла стажер-эксперт, — это ведь сам Морлок, не так ли?
— Да, мисс Рюэ, это я. В жизни вы еще очаровательнее, чем на фото. Позволите ли вы называть вас просто Жаки? Вам идет это имя.
— OK, если вы скажете, что делаете тут.
— Элементарно, Жаки! Я жду вас, чтобы отвезти на тест-драйв Y-sub.
— Yellow submarine, как у Битлз? — спросила она.