— Не бери в голову. Это простое совпадение, — ободряюще сказал Ласло, когда испуганная и растерянная Кэй вернулась на место. — Лучше посмотри, какой тебе достался замечательный шарик… А какой успех у публики! Нет, ты посмотри, посмотри вокруг, эти аплодисменты принадлежат и тебе тоже…
— Да, не каждый день можно почувствовать себя звездой цирковой арены, — с невеселой иронией заметила Кэй.
Ласло понимающе кивнул.
— Особенно когда тебя преследуют нелегкие воспоминания о прошлом…
Кэй положила шарик ему на ладонь и, внимательно посмотрев в глаза, призналась:
— Этот фокусник меня здорово напугал. Он предсказал, что через три дня я поеду во Францию.
Ласло рассмеялся, обняв ее за плечи.
— Ты говоришь об этом так, будто он предсказал тебе путешествие в дебри Амазонки в полном одиночестве.
— Ты же знаешь, что меня пугает не Франция, — с упреком сказала Кэй.
— Знаю, знаю. Но чего бы или кого ты ни боялась бы, ты делаешь это напрасно. Ну посуди сама, о какой Франции может идти речь, если как раз три ближайших дня нам предстоит провести здесь, в Будапеште, чтобы узнать результаты конкурса? И потом, дорогая моя, не стоит безоговорочно верить всему, что нам говорят… Особенно фокусники.
Кэй задумчиво посмотрела на переливающуюся серебряными искорками башню.
— Как считаешь, у нас правда есть шанс выиграть конкурс, как сказал тот мужчина из жюри?
Ласло неопределенно пожал плечами.
— Ему виднее…
— А что мы будем делать с призом?
Ласло лукаво улыбнулся.
— Ты же не любишь загадывать на будущее.
Кэй бросила на него веселый взгляд.
— И напрасно. Ведь только так можно научиться правильно расставлять приоритеты, — выразительно процитировала она его слова.
Ласло шутливо погрозил ей пальцем, а потом пристально посмотрел в глаза.
— Я бы хотел, чтобы мы с тобой открыли еще один цветочный магазин. Большой, светлый, с шикарными витринами. И чтобы там были разные сувениры, красивые открытки на все случаи жизни… И, может быть, даже картины…
Он почувствовал, как вздрогнула Кэй, услышав слово «картины», и обнял ее, прижав к себе.
— Это будут картины ни о чем. Просто случайное сочетание разных красок… прогулка кисти по холсту… Я думаю, она получится нескучной, если мы совершим ее вместе. Если ты не против…
Некоторое время Кэй молча смотрела на него, не отводя взгляда.
— Прогулка — это хорошо, — наконец тихо сказала она. — Особенно вдвоем…
Ласло вздохнул с облегчением и, подбросив шарик на ладони, воскликнул:
— Ну вот, а ты говоришь — Франция! В ближайшее время тебе будет не до нее…
— А если не выиграем конкурс?
Ласло беззаботно пожал плечами.
— Тоже мне беда! Откроем магазин чуть поменьше. Но все равно с сувенирами, открытками и картинами… Я уже давно подумывал об этом, но все не было подходящего компаньона.
— А теперь? — шутливо спросила Кэй.
— А теперь есть, — с гордостью ответил Ласло. — Причем самый лучший, о котором я даже мечтать не мог.
Кэй положила голову ему на плечо, задумчиво глядя на арену. Неугомонного клоуна сменили сначала жонглеры, потом акробаты, за которыми с заливистым лаем высыпали дрессированные болонки, а она все видела перед собой фокусника в звездной мантии.
«Уверен, что вы давно мечтали побывать в Париже… Теперь ваше желание обязательно сбудется… Причем очень скоро… Не позже чем через три дня, вот увидите», — назойливо звучали у нее в ушах пророческие слова.
Кто знает, а вдруг так оно и будет? — неожиданно для себя подумала она. Вдруг это желание, в котором я после бегства Фабьена не решалась признаться даже себе, и вправду сбудется? Вот только обрадует ли меня это?
Конечно, при других обстоятельствах она не задумываясь ответила бы «да». Да, да, да и еще сотни миллионов раз да. Так же как на предложение Фабьена стать его женой. Ведь именно эти сотни миллионов раз он рассказывал ей о городе, в котором живет «самое большое в мире количество уличных художников». Он почти каждый день описывал ей его улицы, кварталы, набережные, парки и бульвары. Описывал так, будто каждое его слово было оттенком огромной палитры чувств, ощущений, переживаний и впечатлений… Так, как мог он один…
И Кэй каждый раз казалось, что она уже бывала на этой улице, пила кофе в этом кафе, прогуливалась, радостная и счастливая, по этому тротуару, видела выступление этого мима и слышала скрипку этого музыканта… Но чаще всего она «прогуливалась» по маленькому скверику напротив дома, в котором когда-то жил Фабьен. Потому что каждый его рассказ о Париже начинался именно с этого скверика, и за те несколько недель, которые Фабьен провел рядом с Кэй, этот скверик успел стать для нее почти узнаваемым, почти родным…