========== Пролог ==========
Чёрная птица войны ещё не простёрла над ними свои крылья, но её дыхание уже отчётливо ощущалось и здесь. Пока что Даунтон лишился лишь Мэттью, призванного на фронт, да некоторых деталей, которые принято было причислять к «традициям» и «комфорту»: званых ужинов и светских вечеров стало меньше, исчез элегантный фрак её папы, который лорд Грэнтэм сменил на военную форму, да Карсон перестал спокойно спать, каждый день опасаясь того, что его лакеям придёт повестка в армию. Всё это нисколько не трогало Сибил, а вот за Мэттью она действительно волновалась. Впрочем, как и все другие, включая обычно такую холодную и неприступную Мэри. По утрам на её хорошеньком личике красовались тёмные круги, а Эдит утверждала, что их старшая сестра, вопреки всем своим обычаям, молится и нетрудно догадаться, за кого именно, – всё это Эдит сообщала с неизменной толикой язвительности и плохо скрываемой злобой в голосе. Возможно, Мэри и была причастна к тому, что пожилой ухажёр Эдит перестал бывать в Даунтоне после того ужасающего летнего приёма, но Сибил не желала верить в это. Впрочем, после того приёма всё полетело в тартарары, и не удивительно, что её сёстры вновь развернули свои непримиримые военные действия. Сибил всё никак не могла изгнать из памяти всех тех гостей в лёгких полотняных костюмах и светлых платьях – кое-кто из них уже был призван на войну, как и мрачное, испуганное лицо отца, ещё не до конца оправившегося от трагедии с женой, когда он во всеуслышание объявил ужасную новость. Единственным, пожалуй, счастливым мигом того дня было ликование Гвен, её сияющие в предчувствии новой жизни глаза – торжество не только её, но и Сибил, и Тома тоже. И мимолётное прикосновение руки Бренсона, быть может, лишь дружеское, союзническое пожатие… Его тоже скоро призовут на войну, и он уйдёт, как Мэттью, как все другие, чтобы, может быть, никогда не вернуться. Тогда Эдит придётся возить их, но ей это, кажется, по душе. Только ей нужно учиться быстрее.
Словно призванный из её мыслей, Бренсон вдруг оказался прямо перед Сибил. Она так задумалась, что не слышала его приближающихся шагов. Девушка вздохнула: она-то думала, что спряталась достаточно хорошо, чтобы никто не мог помешать её невесёлым раздумьям.
- Леди Сибил, - он остановился перед ней, коснулся кончиками пальцев козырька форменной фуражки и улыбнулся одними уголками губ, - вот вы где.
Сибил вопросительно подняла бровь.
- Мистер Карсон, - продолжил парень, поняв её без слов, - просил передать, если я вас найду, что миледи искала вас.
- Зачем?
Он только пожал плечами. Затем добавил:
- Он не сказал.
Некоторое время он рассматривал её, а Сибил смотрела мимо шофёра – в небо. Мэри бы уже давно отчитала его за столь беззастенчивое разглядывание, Эдит бы смутилась, но Сибил уже привыкла к прямоте Тома – не только во взгляде серых глаз, в его речах и рассуждениях. По правде сказать, он был одним из немногих в поместье, с кем она могла хоть немного поговорить на интересующие её темы. Отец бы пришёл в ужас, заведи она с ним разговор о равноправии, о желании женщин голосовать; бабушка, чего доброго, лишилась бы чувств; мама с улыбкой назвала бы её глупой малышкой и перевела бы тему на наряды и украшения; её сестёр волновало лишь то, как бы удачнее выйти замуж. Даже слуги, великолепно вышколенные Карсоном, не пожелали бы её слушать, ведь леди из дома Грэнтэмов не к лицу такие крамольные мысли. А Том слушал. Слушал и спорил с нею или соглашался, но всегда живо и горячо, а не только из чувства повиновения. И это Сибил ценила в нём превыше всего.
- Вы грустите, - осторожно заметил он. – Я могу вам чем-то помочь?
- Увы, Бренсон, не в твоих силах остановить войну и вернуть солдат в свои дома.
- Это так, - помолчав, он выставил перед собой сжатую в кулак руку, - но у меня есть кое-что для вас. Может быть, это немного повеселит вас и вселит в вас надежду.
Он раскрыл ладонь, и Сибил увидела на ней маленький розоватый шарик с тремя листиками. Это был самый скромный подарок, который когда-либо получала девушка, но всё же она не смогла сдержать улыбку. Осторожно, одними только кончиками пальцев она взяла тоненький хрупкий цветок. Но всё же на миг девушка прикоснулась к тёплой коже Бренсона, и вновь ей вспомнилось то его рукопожатие.
- Говорят, клевер приносит удачу, - заметила она.
- Только четырёхлистный, - ответил Том. – Ну а этот принесёт веру, надежду, и любовь, - с этими словами он указал пальцем на каждый из трёх листков. – И этого пока довольно, не так ли? А в следующий раз я добуду вам четырёхлистный.
========== Глава 1 ==========
Под серым дублинским небом раздался рёв пароходного гудка, возвещающий о прибытии парома. Ступив на трап, Сибил была поражена видом многолюдной крикливой, суетливой, пёстрой толпы, заполнившей порт. До войны Сибил лишь несколько раз была в Лондоне, немногим больше – в Йорке, а последние годы и вовсе провела в тишине и простом природном великолепии Даунтона. Резкие голоса носильщиков составляли причудливый контраст с нежными, но твёрдыми голосами женщин, собирающих вокруг себя своих детей и родственников; грязные нахальные оборванцы соседствовали здесь с респектабельными господами в дорогих шляпах и с кожаными саквояжами, чинно ожидающих посадки на свой корабль. Конечно, всё это не шло ни в какое сравнение с маленькой и тихой и, по большей части, с безлюдной станцией в Рипоне, откуда она начала своё путешествие в новую жизнь.
От непривычного шума и столпотворения у неё даже несколько закружилась голова, девушка пошатнулась и машинально повела рукой, надеясь обрести опору. И она нашла её: рука Тома, твёрдая и надёжная, обхватила её ладонь, поддерживая. Бренсон помог Сибил сойти, затем принял у носильщика их скромный багаж – три чемодана и небольшой изящный саквояж девушки. Они стояли на причале, окутанные дымкой, и толпа спешно обтекала их. Кто-то толкнул Сибил и исчез, пробурчав невнятные извинения; ища защиты, девушка почти вплотную подошла к Бренсону, положила руку ему на грудь. Сперва она едва не отпрянула назад, смущённая этой близостью, но затем осталась на месте. Сибил всё ещё не могла привыкнуть к тому, что теперь она вот так, не стесняясь, не таясь, не боясь чьих-то нескромных взглядов и осуждения, может касаться Тома и принимать его прикосновения. Девушка подняла на него глаза и улыбнулась жениху. Том ответил ей улыбкой.
- Ты как? – он мимолётно сжал её пальцы.
- Волнуюсь, - тихо призналась Сибил, и она была неуверенна, что Том расслышит её в общем гаме, который окружал их.
Но он услышал.
- Из-за моей матери?
Девушка пожала плечами, но, помедлив мгновение, кивнула. Действительно, после того, как она достигла некоторого перемирия в отношениях со своей семьёй и их хотя бы внешнего смирения, её волновала лишь встреча с матерью Тома. Кроме того, Сибил всё же было несколько не по себе от того, что она так далеко от своих сестёр, матери и отца; Том должен был стать её новой семьёй, но прежняя была ей дорога не меньше, чем раньше. Бренсон быстро поднёс руку невесты в перчатке к своим губам, оставляя на ней мимолётный поцелуй.
- Всё будет хорошо. Это я тебе обещаю.
***
Молли Бренсон никогда не разбиралась в политике и совсем не интересовалась ею. Громкие лозунги, будоражащие столь многие умы, заставляющие мир вокруг бурлить, не трогали её, даже когда слетали с уст её собственного сына. Сама Молли знала, что никакого социального равенства никогда не будет – таким уж Господь Бог сотворил этот мир, и ничего тут не попишешь. Том всегда был не в меру горяч, слишком горд, а самонадеянности в нём было непозволительно много для сына простого дублинского рабочего. Она знала, что он перебесится с годами, одного только боялась: как бы не завела его эта горячность туда же, куда и её племянника Тимоти – к праотцам на небеса. Поэтому она была даже рада, когда он отправился в Англию, чтобы на службе у какого-нибудь лорда подзаработать деньжат. Её старший сын жил в Ливерпуле со своей семьёй и слишком редко вспоминал о матери, так что все надежды Молли заключались в Томе, который однажды вернётся домой, быть может, как брат, откроет своё дело и женится на хорошей, работящей, скромной девушке; все заботы её были о том, чтобы не дать маленькому домику, оставленному её покойным мужем, уплыть из её рук. Английские лорды в своих замках в Англии её совершенно не волновали.