Он не был уверен, хочет ли видеться с ними или нет. Для Сибил это было важно, и он не смел противиться их визиту, помня, к тому же, какую жертву его невеста принесла, чтобы быть с ним. Но гордость Тома была задета, и рана его ещё не до конца затянулась. Он знал, что не сможет перенести, если в его собственном доме на него станут смотреть, как на прислугу. А достанет ли такта у Кроули спрятать своё разочарование ради Сибил? В их хорошем воспитании сомневаться не приходилось, но это воспитание как раз и включало своеобразное отношение к людям иного круга, к которому и относился их будущий зять.
Тому понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он, хозяин дома, в нерешительности топчется на пороге, нервничая и робея перед своими будущими родственниками. Это заставило его разозлиться на самого себя. Сохраняя расслабленную медлительность движений, Бренсон снял шляпу и плащ, повесил их на вешалку и вошёл в гостиную. Сёстры Кроули были там – все трое, но больше никого, и Том испытал постыдное облегчение из-за отсутствия их отца или, не приведи Господь, их властной и острой на язык бабушки. Девушки повернули головы на звук его шагов одинаковым движением, и мужчина не смог сдержать улыбки; прежде он никогда не замечал в них схожести. Лицо Сибил осветила живая улыбка, Мери и Эдит ограничились сдержанными полуулыбками вежливости.
- Том! – с неподдельной радостью воскликнула его невеста.
- Мистер Бренсон, - в один голос сказали её сёстры; в приветствии старшей леди Кроули сквозила прохладца, леди Эдит казалась смущённой тем, в какой ситуации они все оказались.
- Я рад приветствовать вас в своём доме, леди Мери, леди Эдит, - он легонько пожал им протянутые руки и подошёл к Сибил, чтобы привычно поцеловать её в щёку. Её сёстры при этом взглянули на Тома неодобрительно.
Впервые в жизни его дом показался Бренсону маленьким и ничтожным. Такого не случилось, даже когда он ввёл в него невесту. Но теперь, казалось, трём высокородным леди в нём было слишком тесно, и это заставило Тома смутиться.
- Вы приехали одни?
Этот вопрос, казалось, застал девушек врасплох. Мери и Эдит переглянулись и, похоже, тоже смутились.
- Я надеялся увидеть лорда и леди Грэнтем также, - добавил Бренсон. Сибил просунула свои пальчики в его сжатый кулак и легонько стиснула его руку.
- У мамы мигрени, - ответила ему Мери. Она казалась неуверенной и смотрела не на Тома, а на младшую сестру. Том был уверен, что они обсудили это до его прихода или, быть может, Сибил всегда знала, что они не приедут, и от того была так грустна в эти дни; она вед переписывалась с сёстрами, он это знал. Но теперь, казалось, леди Мери хотела, чтобы Сибил поверила её словам, не Том. – И в таком состоянии она плохо переносит дорогу вообще, а уж морское путешествие было бы ей вовсе не по силам. Доктор Кларксон ей запретил, - теперь она стала более убедительной и вздёрнула подбородок, словно призывая Тома усомниться в ней. – И лорд Грэнтэм, конечно, не мог оставить её одну в Даунтоне. Они сожалеют.
Это получилось не слишком искренне. Если родители Сибил и сожалели о чём-то, так это о том, что не могли увидеть дочь, но никак не о том, что пропустят свадьбу, которая вовсе их не радовала. Но Том только кивнул: не было смысла спорить с совершенно очевидными вещами, которые все они, находящиеся в этой комнате, прекрасно понимали.
- Где же ваша матушка, мистер Бренсон? – спохватилась Эдит. – Сибил писала, что вы живёте с нею.
Мери подкрепила вопрос сестры изящным и многозначительным изгибом бровей. Сомнение на её лице было слишком откровенным, почти вызывающим, и Том начал закипать. Считали ли они свою сестру такой наивной или такой испорченной; полагали ли они, что он сможет обмануть их, обесчестить невесту, о которой даже мечтать боялся столько лет? Не в его обычае было грубить женщинам, тем более, благородным леди, тем более, без пяти минут родственницам, но старшая леди Кроули явно испытывала его терпение. Он скосил глаза на Сибил: вид у девушки был несчастный, ведь она достаточно хорошо знала и его, и своих сестёр, чтобы понимать, что вспышки обоюдной неприязни не избежать. Воздух в комнате накалился, и Бренсон про себя проклял день, когда решил быть благородным и почтительным зятем и сообщил семейству Сибил дату их бракосочетания. Он не знал, что отразилось на его лице, но Эдит теперь выглядела даже немного испуганной.
- Мы бы хотели познакомиться с нею, - поспешно добавила она.
Том усмехнулся: едва ли это было правдой, но за попытку леди Эдит разрядить обстановку он был благодарен. Он был склонен думать, что сёстры Кроули хотели бы познакомиться с его матушкой не больше, чем она с ними, ведь его мать недолюбливала девиц вроде Мери и Эдит, считая их весьма проблемным способом заработка, даже после того, как одна из них неожиданно стала её невесткой.
- Она всё ещё на работе. Видите ли, леди Эдит, в их ателье много заказов…
- Миссис Бренсон – модистка? – удивлённо спросила Мери у сестры.
Он ответил за Сибил.
- Да.
- О, - рот Эдит округлился, а затем она улыбнулась, - должно быть, миссис Бренсон помогает тебе с пошивом свадебного платья? Это так мило, в самом деле…
Совершенно неожиданно для них всех Сибил тихонько хихикнула и замотала головой.
- Нет, Эдит. Нет никакого свадебного платья.
Бренсон, признаться, даже не задумывался об этой стороне грядущей свадьбы, и теперь ему стало неловко. Хоть Сибил и не производила впечатление девушки, желающей свадьбу из сказки, он спросил себя, не хотела ли она, в самом деле, великолепного платья, торжественного выезда, смокинга для него? С другой стороны, чтобы получить всё это, ей нужно было всего лишь остаться в Даунтоне и выбрать себе другого жениха. Во всяком случае, сейчас, с ним и без этой мишуры она казалась вполне довольной.
- Нет? Нет свадебного платья? – растерянно повторила Эдит. – Но как же…
- У нас не так много денег, и свадьба будет скромная, камерная, - решительно, пресекая всякие возражения и уговоры, отчеканила Сибил с изумившей Тома твёрдостью в голосе. Впрочем, фраза Сибил про деньги заставила его покраснеть, когда он почувствовал весьма выразительный взгляд Мери Кроули на себе.
Сёстры меж тем переглянулись. Старшая из них переступила с ноги на ногу, словно размышляя о чём-то, а затем нервным, резким жестом сунула руку в саквояж. Тотчас Мери извлекла из него небольшой квадратный футляр кроваво-красной кожи прекрасной выделки. Прежде, чем Сибил успела открыть рот и задать вопрос, её сестра сунула футляр ей в руки и сказала:
- К этому необходимо свадебное платье.
Немного помедлив, Сибил открыла футляр. Неясно, почему, но сердце её учащённо забилось в груди, стоило ей лишь прикоснуться к прохладной коже. Когда она заглянула вовнутрь, сердце её на миг замерло: на белоснежной бархатной подкладке сверкала и переливалась всеми отблесками радуги великолепная небольшая тиара. Она услышала, как рядом с ней тихо и как-то сдавленно охнул Том, кажется, он даже вздрогнул при виде украшения. Она почти чувствовала все безрадостные мысли, населившие в этот миг его разум, и, возможно, ей стоило бы повернуться к нему, успокоить его взглядом, улыбкой, но Сибил не могла отвести глаз от россыпи камней. Как любая девушка, она любила украшения, однако их отсутствие не слишком беспокоило её в Дублине, не заставляло мечтать о драгоценных камнях или стремиться к ним. Но при виде этой тиары она не могла остаться равнодушной; в ней для Сибил была какая-то особая магия, недоступная ни Тому, ни её сёстрам, которые видели в ней лишь драгоценность, россыпь бриллиантов, сколько-то фунтов. Открыв футляр, она почувствовала ласковое прикосновение матери, тепло Даунтона, беззаботность своей юности – для Сибил Кроули в этой тиаре был дом.