– Даш, ты чего?
Она задумчиво покачала головой, словно взвешивая, стоило ли говорить правду, и произнесла лишь короткое грустное: «Ничего». Мне никогда не нравились замалчивания и недосказанности, а учитывая последние события, можно считать, что у меня развилась на них аллергия. Не дождавшись ответа, я протянула руку к Даше и придержала ее за плечо, пока она не отошла достаточно далеко.
– Да что случилось?
Даша закусила губу еще сильнее. По глазам легко читалось, как сильно ей хотелось объясниться, но в то же время она металась в нерешительности. Голова повинно склонилась вперед, точно от тяжкого груза, который никто не способен снять с ее плеч.
– Нам… – неуверенно начала Даша, – лучше не разговаривать. Какое-то время.
– Я чем-то тебя обидела? – Я перебирала в голове все сказанные за последнее время слова и не могла понять, где успела оступиться. Рядом с Дашей всегда было легко. Казалось, рядом с ней необязательно постоянно болтать без умолку, чтобы почувствовать себя хоть немного ближе. Она была умной и в то же время такой простой, без гордыни. Объясняла там, где другим не хватало знаний. Заботилась через мягкость. Если бы не Даша, я бы никогда в жизни не собрала все домашние задания и конспекты по одноклассникам. Даша же методично фотографировала для меня к концу дня собственные заметки и конспекты, а затем присылала в мессенджер.
– Нет, Ася, нет, – грустно отозвалась она и обняла себя руками, точно искала хоть немного сил. – Не меня. Таню.
Я медленно заморгала, пытаясь понять, как связано наше с Дашей общение с Таней, и ответ довольно быстро напросился сам собой. Вот же Ростова коза!
– Она что, запретила тебе со мной общаться? Нашелся тоже мне диктатор в юбке.
– Ну-у-у, – протянула Даша. – Не только мне. Она вчера разослала по всей школе сообщения, что ты… как бы это сказать, – Даша умолкла и поморщилась, точно слова были настолько грязными, что она даже не осмелилась примерить их к своим губам.
– Я что? Не томи.
Даша осмотрелась по сторонам и, убедившись, что в переходе больше никого нет, приблизилась к самому моему уху и тихо прошептала грязное ругательство, которым обычно называли женщин с беспорядочными половыми связями. Сказать, что я опешила, – это ничего не сказать. Ничего не понимая, я смотрела на Дашу во все глаза, шокированная услышанным. Таня так говорила обо мне? На всю школу?
– Да я же никогда, – начала я оправдываться, но остановилась, когда услышала приближающиеся шаги. Стоило встретиться взглядом с парнем из десятого класса, как он весело мне подмигнул, а затем жадно осмотрел с ног до головы и присвистнул. Лицо тут же обдало жаром, и захотелось набросить на голову капюшон, но, как назло, я пришла на занятия в водолазке с узким воротом, а не в однотонном балахоне.
Ну, Ростова, спасибо. Не думала, что настолько задела твое самолюбие и уверенность в себе.
– Даш, у меня ни с кем и никогда не было. Ну, этого. Честно, – взмолилась я, понимая, что даже если Даша так реагировала на сплетни Татьяны, то чего ожидать от людей, которые никогда со мной не общались.
– Я тебе верю, – попыталась она меня успокоить, но по-прежнему не могла нормально посмотреть в глаза во время разговора. – Просто теперь все только и говорят об этом. Одни слухи дополняются другими. Мальчишки уже бахвалятся, кто с тобой, когда, где и как.
Она закивала головой, намекая на действия, которые не хватало духу назвать вслух.
– Я понимаю, что они только врут и хвастаются друг перед другом, но, Ася, любая девчонка, которая будет ходить вместе с тобой, неизбежно в их глазах станет, – она сомкнула губы и подыграла бровями, избегая постыдного слова, – такой же.
Смысл Дашиных слов окатил меня, как снег с крыши в морозный день.
– Понятно, – сухо ответила я, понимая, что могу разрыдаться прямо в коридоре от обиды и злобы. – Не буду задерживать.
Поспешно я развернулась на мысках и пошла к женскому туалету, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Проходившие мимо цеплялись за меня взглядом, и я слышала едкие комментарии, которые они перебрасывали друг другу. Мерзкие, грязные комментарии о том, кто из них и что со мной делал, в каких позах и когда. Я не знала смысла некоторых названий, но догадывалась, что чем забавнее слово звучит со стороны, тем хуже действие, должно быть, подразумевалось. Последние несколько метров до двери я бежала, лишь бы поскорее скрыться от цепких глаз гиен, которым подкинули добычу, а они только и рады гниль посмаковать.
Как можно быть настолько злыми? Зачем они говорят все это? Строят новую ложь, прекрасно зная, что даже парой фраз со мной никогда не перекидывались? Зачем люди пытаются возвысить себя в глазах приятелей, унижая другого человека?