Понуро Куликов и Смирнов проследовали на выход. Стас замер в проходе и напоследок бросил на меня обеспокоенный взгляд, не зная наверняка, чего хотела директор. Я и сама волновалась, поэтому смогла выдавить из себя только слабую улыбку, надеясь, что справлюсь. Стоило признать: иногда вмешательство другого сильно облегчало жизнь. Становилось легче от самого осознания, что ты не бьешься один на один с проблемой и есть кому прикрыть тыл. Стас всегда был рядом и не отступался от своей привычки заботиться обо мне, даже когда получал отпор. Казалось, быть взрослой – значит решать проблемы в одиночку по мере поступления своими способами. Однако больше всего сейчас я хотела, чтобы Станиславу позволили остаться в комнате, но дверь предательски захлопнулась за его спиной, а директор медленно вернулась к столу.
– Присядь, Ася, – ее тон заметно смягчился, когда она уселась во главе стола и жестом пригласила меня сесть на стул по правую руку от себя.
Ноги не слушались, ведь я бы хотела остаться стоять, но с директором не спорят. Не хватало только, чтобы Костю попробовали притащить в школу. Телефон, как назло, остался в классе, и узнать наверняка, очнулся отец или нет, было невозможно. Как некстати сегодня все происходило.
– Давай честно, – начала директор, стоило мне коснуться стула, – эти слухи правдивы?
– Да я бы никогда… – начала я оправдываться, и мне стало мерзко от самой себя. Почему вообще девушки должны объясняться перед кем-либо за то, какую половую жизнь ведут и насколько беспочвенным был тот или иной слух? С мальчиков никогда подобное не спросят, да и устраивать охоту на ведьм при множестве партнеров не станут, как бы они ни одевались. Стоило же мне влипнуть в историю, так первым, что я услышала, оказалось: «Сама виновата, ведь одевалась не так». Но какая одежда вообще может дать кому-то право сексуализировать мое тело посреди учебного заведения? Да и не важно где. Одежда – это всего лишь одежда. Инструмент, позволяющий мне выглядеть так, как хочется, подчеркивая индивидуальность и согревая. Я искренне не понимала и не хотела понимать, как обычные брюки могут соблазнить и дать кому-то право влезать в мою личную жизнь.
Собравшись с духом, я старалась отвечать как можно корректнее, лишь бы не усугубить и без того сложную ситуацию:
– Я знаю, кто и почему распространяет обо мне эти слухи. Но все это неправда и никак не связано с учебой.
Она принялась перебирать страницы на столе и вскоре вытащила распечатку с моими оценками.
– Ты сильно отстала от программы за последний месяц, но учителя хорошо отзываются о последних успехах. Стараешься, молодец. Но даже несмотря на это, я не могу закрыть глаза на происходящее. Это нарушает рабочий процесс и отвлекает других учеников.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила я, не понимая, к чему директор клонит.
– Тебе придется назвать зачинщика.
– Это несложно: слухи распространяет Татьяна Ростова.
– Ты в этом уверена? – она серьезно смотрела на меня из-под опущенных на переносицу очков.
– Конечно! Больше просто некому, к тому же на нее указала другая одноклассница.
– Как ее фамилия?
– Романова.
– Ясно, – директор вновь нажала на кнопку телефонного аппарата. – Зина, вызовите ко мне следующих учениц…
– Ну спасибо, что сдала меня директору, – процедила сквозь зубы Таня, когда мы спускались по лестнице к парковке. – Как только мать узнает, фиг мне, а не новогодний бал.
Она выудила волосы из-под шарфа и устало выдохнула, раздув щеки.
– А ты чего ожидала? – радовалась я, что справедливость восторжествовала. – Придумала, тоже мне, решение проблемы. Ты хотя бы на минуту задумывалась о последствиях? Теперь вся школа думает обо мне как о развратнице, и это клеймо продержится не только до выпускного, но и до института. Город-то маленький, а поводов кости кому-нибудь перемыть еще меньше.
– Сама виновата, – с прищуром отчеканила она. – Говорила тебе, держись от Стаса подальше.
– Не то что? Сделаешь еще одну рассылку? – с вызовом спросила я, представляя, как Таня снова не может связать пары слов в свою защиту, стоя на ковре в кабинете директора. Та холодно и прямо спросила, Ростова ли распустила сплетню, и после довольно тонких намеков о возможных изменениях в аттестате отличницы Татьяна сдалась с повинной, надеясь таким образом спасти оценки. Обошлось без серьезного выговора и даже существенного наказания, если подумать: его директор решила оставить на усмотрение родителей, посчитав, что дисциплинарными вопросами стоит заниматься дома, а не в стенах престижной гимназии. Во второй раз дело могло обойтись большей кровью. Мне было все равно, какое наказание понесет Ростова. Главное, что от меня отстали, – одной проблемой меньше. Хотя слухи наверняка еще будут держаться какое-то время, оставалось надеяться, что директор найдет способ переключить внимание учеников на что-нибудь еще.