Диана решила избегать главной трассы и вела машину по малолюдным дорогам вдоль лесной чащи. Совсем стемнело, и, помимо света от фар, здесь не было ничего, что могло осветить путь. Нам это было даже на руку: если ситуация выйдет из-под контроля, случайный зевака не увидит, что творится в салоне. Я всматривалась в тьму за окном и пыталась рассмотреть пейзаж, ища отвлечения, но перед глазами плыла лишь темная пелена с редкими ветвями деревьев. Зрение вновь обострилось, но недостаточно, чтобы получилось рассмотреть иные детали. Лишь благодаря девственно-белому снегу, который под покровом ночи казался цвета индиго, я замечала расставленные в шахматном порядке стволы деревьев. Создавалась иллюзия, будто снег распространяется ровным покровом на сотни метров вглубь, и ему, в отличие от местных жителей, нечего скрывать – приходи и смотри. Все как на ладони. Обманчивая безопасность, чтобы заманить ничего не подозревающего путника на свою территорию и увести вглубь. Сбить с ориентиров и оставить на волю судьбе, проверяя, достаточно ли в запасе везения, чтобы выбраться живым. Если человек не заблудится окончательно, всегда есть риск повстречать мифическое существо. Теперь я понимала это наверняка. Сколько несчастных оказалось пропавшими без вести после встречи с такой, как я? Вряд ли найдется официальная статистика. Хотя, быть может, Костя ведет счет. Интересно, убивал ли отец людей, обращаясь в волка? И если да, то как продолжал с этим жить?
Я ужаснулась собственным мыслям, рисуя в воображении растерянные глаза заплутавшего незнакомца. Что, если в полнолуние кто-то окажется в лесу? Как поведет себя волк, который придет на смену разумной мне, столкнувшись один на один с путником? Я слишком мало знала о грядущем. Уверенности, что оборотень не причинит вреда обычному человеку, не было. Да и мог ли кто мне ее дать?
– Ты как-то совсем притихла, – Диана нарушила тишину в салоне. Я устало потерла виски и повернулась к подруге.
– Извини. Все время думаю о том, что может произойти, если я сломаюсь. Если не выдержу и выпущу зверя на волю. Тогда, в вашем доме, я лишь частично поддалась воле Каандора. Ты видела, что из этого вышло.
– Волнуешься, что если обернешься целиком, то не сможешь себя контролировать?
Я кивнула.
– Костя говорит о необходимости обращаться так много, но на деле понятным становится столь мало.
– Хочешь поделиться? – Смирнова уточнила ровным тоном, будто никогда не допускала мысль, что я могла навредить людям.
– Не знаю даже, – непроизвольно я начала кусать губу, ища подходящие слова. – Скорее да, чем нет. Знаешь, такое чувство, будто стоит высказать опасения вслух, как они предательски начнут воплощаться в жизнь. И обратной дороги уже не будет. С другой стороны, мне не то чтобы есть с кем об этом поговорить, кроме Кости. С Денисом получается видеться так редко, хотя его объяснения всегда кажутся понятнее. Он будто живет в полном балансе с внутренней сущностью, идеально к ней подходит, как сшитое на заказ пальто.
– А Константин уже знает о твоих опасениях?
Я покачала головой.
– Ты не думаешь, что Костя – ровно тот человек, который может тебя понять как никто? Развеять сомнения, успокоить. Он ведь твой отец и наверняка готов на все, лишь бы тебе помочь.
Мои губы растянулись в усмешке. Я сомневалась, что кто-то действительно мог меня понять, учитывая все изменения, которые пришлось пройти Каандору из-за вмешательства доктора Смирнова по указке моей матери. Никто, даже я сама, не мог знать наверняка, насколько мой дух-оборотень отличается от остальных. Сможет ли он однажды стать тем, кем был изначально? Хотела бы я это знать, но никаких гарантий никто мне дать не мог, и от этого становилось еще сложнее решиться принять его. Он всегда был разным в общении со мной, держа себя молчаливым спутником в одни дни и предупреждая в иные об опасности. Каандор был шутлив и весел и в то же время подначивал, когда не стоило. Я никогда не пробовала сесть и поговорить с ним с глазу на глаз, и, возможно, именно так и следовало мне поступить ранее, а сейчас, когда я вновь пытаюсь удержать баланс на тонком острие ножа, уже поздно.