– И вообще, у тебя есть девушка. Татьяну окружай своей опекой, а не меня. Это как минимум со стороны выглядит странно, знаешь ли.
– На что ты намекаешь?
– Девушку свою спроси, – огрызнулась я, вспомнив каждый укол от Татьяны. – Если бы ты не крутился вокруг меня, мы давно бы смогли с ней подружиться.
– Это она тебе сказала? – сквозь зубы процедил Стас.
– Не в последнее время, но все же. Ей и не надо ничего говорить: все на лице написано каждый раз, когда вы дружной компанией появлялись в стенах больничной палаты, вместо того чтобы отправиться в уютное кафе на свидание или в кино. И чего ты вообще за мной увязался?
Тарелка с хрустом треснула пополам. В руках Стаса так и осталось по одной половине. Рыба вместе с гарниром полетела на пол. Гладкие картофелины, будто в замедленной съемке, градинами летели на пол. Едва коснувшись поверхности, они разбивались, демонстрируя рыхлую серединку, и даже в таком виде продолжали выглядеть аппетитно.
– С меня хватит, – он отвел от меня взгляд и, развернувшись на пятках, поспешил к дверям, когда отец его окликнул. – Я больше не голоден. Могу я идти?
– К сожалению, нет, сын. Мне нужно, чтобы вы все оставались здесь и услышали, что я скажу. То, что происходит с Асей, касается всех нас. Будь добр, вернись за стол. Составь нам компанию.
Станислав мгновение помедлил, в очередной раз метнув на меня колкий взгляд. Диана во все глаза смотрела на происходящее с невысказанным ужасом, словно ослушаться отца в их доме было не только недопустимо, но и опасно, как наткнуться на рой взбешенных пчел. Стас тяжело сглотнул и медленно вернулся к столу, разместившись на стуле напротив отца. Владимир довольно улыбнулся и, не глядя на меня, попросил побыстрее занять место и разобраться с ужином.
Пусть я и была зла на Стаса, отчего-то я чувствовала внутри отголоски вины: не стоило затевать этот разговор на виду у семьи.
Однако когда бы еще выпала возможность поговорить со Станиславом открыто, я представить не могла, ведь каждую свободную минуту рядом со Смирновым увивалась Таня. Тонкая душевная организация влюбленной одноклассницы вряд ли пережила бы подобную перепалку.
Я ощущала себя победителем на арене, который только что отстоял границы территории у льва, и в то же время меня преследовал горький привкус поражения и утраты чего-то важного. Чего-то, что уже почти было у меня в руках, а я не сумела удержать.
Глава 11. Гость
Мой аппетит пропал, но, посчитав, что будет невежливо оставить тарелку на столе раздачи, так ничего и не попробовав, я направилась к свободному стулу рядом с Костей. Отец не стал снимать с себя куртку: напряженный, он сидел в верхней одежде за столом, будто готовясь поскорее покончить с разговорами и покинуть этот дом.
Когда я села и бросила беглый взгляд на стол, я поняла, что все ждали именно меня. Пустовало лишь два свободных места, одно из которых, как я подозревала, предназначалось Виолетте, а второе – кому-то еще.
Взгляд задержался на свободном стуле рядом с доктором Смирновым, где он с какой-то нежностью разложил столовые приборы. Точно убедившись, что нож и вилка лежат на белоснежной салфетке под идеально правильным углом, Владимир подцепил двумя пальцами узкую ножку бокала и, слегка наклонив сосуд от себя, принялся медленно наполнять его багряной вязкой жидкостью из термоса. Когда он поставил бокал на место, где, как я догадывалась, должна была сидеть мать семейства, доктор поднял бокал напротив себя и наполнил до середины.
Никогда не видела настолько вязкого и насыщенного цветом вина. Быть может, текстура меняется после нагрева? Пусть пара от идеальной глади и не исходило, я почему-то была уверена, что жидкость передо мной – теплая, а иначе зачем было хранить напиток в термосе?
Я наблюдала за Владимиром и ждала, когда же наконец он расскажет, что обещал, но Смирнов будто специально оттягивал время, концентрируя на себе внимание, и я чувствовала нарастающее раздражение. Все в этом человеке отталкивало меня, и никакая ангельская внешность не смягчала эффекта, ведь я знала как минимум об одном неприятном событии, которое в прошлом Владимир уже совершил, и прощения доктору не было.
Но, чтобы я ни думала, доктор Смирнов казался единственным человеком, который мог связать воедино правду о природе существа внутри меня или хотя бы делал вид, что знает эту правду. Пусть у Максима было свое понимание воздействия проклятия на моего духа-волка, догадок о том, как и почему проклятье оказалось именно на мне, Макс не озвучил. Поэтому я продолжала сидеть здесь – в стенах наполненного роскошью и лоском дома, что за продуманной красотой оставался безжизненным. Его история должна была остаться на страницах исторических хроник и кануть в Лету как пласт этапа формирования будущего, в котором мы живем. Естественный круговорот развития, где старое сменяется новым, был нарушен в этом месте, где, казалось, время не имеет власти, что из года в год подтверждали его вечно молодые жильцы.