Я поймала себя на этой мысли и ужаснулась, не зная, насколько была права. Мысли множили штампы, неизбежно подвязывая к контексту все то, что я знала о вампирах из художественных текстов и кино, вот только какая доля моих познаний была правдой, не могла сказать наверняка. Сознание легко тасовало факты, которые я уже знала, с фольклором, смешивая истинное и ложное. Лишь задав правильные вопросы, можно было попытаться наконец провести черту между одним и другим, а также понять, чем на самом деле является семья Смирновых.
– Доктор Смирнов, – услышав мой голос, Владимир с долей разочарования оторвался от смакования аромата напитка. – Сколько вам лет?
– Признать честно, я сбился со счета после того, как отметил юбилей – триста лет, – и решил для себя, что следить за тем, с какой скоростью бегут годы, – утомительно, особенно когда перед тобой раскрыты врата вечности. Нужды действовать быстрее давно уже нет, как и страха смерти, ведь все, что тебе остается, – это бесконечность, в которой каким-то образом приходится искать новизну. Мир, он как заезженная пластинка: одни события сменятся другими, вот только, если рассматривать их в совокупности, слишком много общего и схожего. Финал песни предсказуем, а все, к чему мы прикасаемся, остается лишь копией копий.
В комнате повисла гнетущая тишина. Стих ритмичный стук вилок и ножей. Все, как и я, молча уставились на Владимира, завороженные и одновременно ужаснувшиеся его речи, которая прекрасно характеризовала то, каким человеком он был: мающимся от скуки, а потому бросающимся, как голодный зверь, на след неизведанного, чтобы, как адреналиновый наркоман, испытать хотя бы нечто отдаленно напоминающее эмоции.
– Прозвучало чертовски мрачно, – резюмировал Станислав и сложил руки перед собой на столе. – Даже для тебя.
Владимир смочил горло, и на нижней губе остался ярко-алый развод.
– Ты еще молод. Однажды ты станешь думать о мире так же, и, если повезет, рядом с тобой, сын, все еще рядом буду я.
– Конечно, отец, – ответил он довольно сдержанно.
Стас слегка улыбнулся и перевел взгляд на сестру, которая тут же уткнулась в тарелку. Она вся сжалась, что не ускользнуло от моего взгляда. Сгорбленная поза была противоестественной для Дианы. Если в школе от хрупкой девушки с дерзкой прической чувствовалась дикая и в то же время притягательная энергия, стоило ей оказаться рядом с отцом, ее истинное «я» пряталось под толстым покровом страха. Боялась ли Ди собственного отца, и если да, что же происходило в этом доме, когда никто не видит, раз даже собственная дочь Владимира увядала в его стенах из-за гнетущей атмосферы?
Владимир поболтал бокал в руке, и жидкость по инерции закружилась, окрашивая безупречную гладь стекла. Он бросил короткий взгляд на часы на руке, а затем – на пустующее место.
– Что ж, время начинать.
– У меня есть еще пара вопросов, – я оборвала доктора на полуслове, и Владимир не успел совладать с собой, его губы дрогнули. – А когда вы перестали стареть?
– Мой метаболический возраст остановился в день моего обращения, – коротко ответил он и замолчал, считая объяснение исчерпывающим, но я продолжила:
– А что с вашими детьми?
– А что с ними? – Владимир усмехнулся, точно не понимая, к чему ведут все эти бессмысленные вопросы, в то время как на повестке дня было кое-что поинтереснее.
– Если я не ошибаюсь, Диана и Стас рождены вампирами.
– А также Артур. Близнецы родились ведьмаками, прежде чем обратились. Но, скажем, их к этому всю жизнь готовили как потомственных охотников на тех из нашего вида, кто не способен контролировать жажду. Ради чего ты интересуешься, Ася? Я думал, ты хотела разобраться с собственным естеством, а не послушать лекцию о тонкостях вампиризма.
– Кого мне спросить, если не вас, когда я хочу хотя бы немного понять мир, в котором живу?
Слова попали точно в цель, подкармливая эго отца семейства, и на мгновение я возгордилась и почувствовала сладкое удовлетворение от того, что так легко обыграла Владимира, потянув за нужные струны. Но радость прошла так же быстро, как и зародилась, когда я осознала, что действую в точности как доктор. Я не была такой, как этот человек, что привык манипулировать другими, тогда почему мне так приятно?
– Могу только предположить, что, когда организм примет пиковую, наивысшую возможную форму, метаболический возраст остановится. В случае Стаса и Дианы этого пока не произошло, в отличие от Артура – он замер на пике восемнадцати лет, насколько возможно судить. Впрочем, повторные тесты через три года, а затем через пять лет, подтвердят догадку или же опровергнут. Если Артур станет еще сильнее, чем сейчас, то превзойдет в бою любого вампира, даже первородного и древнего, по моим подсчетам, но такая вероятность едва ли кажется возможной. Впрочем, будет неплохо, если именно так все и сложится, ведь тогда семья станет еще сильнее, а значит, меньше будет угроз извне, – Владимир резко осекся, точно сболтнул лишнего, и поспешно отпил из бокала, как бы сглаживая паузу для остальных. – Впрочем, подобные глобальные рассуждения вряд ли кому интересны за этим столом. Проблемы будущего и решаются в будущем.