– Ты слишком забегаешь вперед, – Стас окинул меня взглядом с долей скептицизма. – И вообще, откуда мысли о деменции? Кто-то из вашей семьи болел?
Я помотала головой:
– Насколько знаю, нет, но где гарантии, что я не стану первой? Что тогда?
– Но ты заранее готовишься буквально ко всему. На случай цунами в рюкзаке ничего не припасено, нет? – Смирнов весело усмехнулся, как бы пытаясь подчеркнуть, насколько нелепо могут выглядеть со стороны попытки обезопасить себя при всевозможных сценариях, и мне пришлось отвернуться к окну. Стас читал меня как открытую книгу, и меньше всего мне хотелось показать ему абзац, где заглавными буквами рассказывается о пауэр-банке, заряженном фонарике, пачке спичек и паре энергетических батончиков про запас на дне большого отдела рюкзака. Но это не помогло.
– Да ладно? Ты серьезно? – не менее весело поинтересовался друг, и я готова была сгореть от стыда, хотя, возможно, во всем был виноват подогрев сидений, что в прямом смысле успел напечь за дорогу тело. Мне захотелось расстегнуть куртку.
– Да, серьезно, – голос осекся и превратился в стыдливый шепот. – Дальше будешь ржать?
Веселая маска быстро сменилась поджатыми губами. Стас откашлялся и приосанился в водительском кресле, точно желая собраться и скинуть настрой, не зная, что сделать еще. Слова было не вернуть, и неприятный осадок уже тонким слоем оседал внутри.
– Извини. Я не хотел тебя обидеть. Думал, если ты посмотришь на вещи со стороны, станет легче. Наверное, я иначе отношусь к происходящему, потому что не знаю другого. Я ведь таким родился. Жажда для меня, конечно, не то же самое, что оборотничество для тебя, насколько объяснял отец, но это норма и будничность. Может, однажды и у тебя с оборотничеством сложится так же.
– Не знаю, посмотрим. Сейчас все происходящее пугает меня до чертиков. И это только начало изменений. Завтра может стать хуже или, наоборот, легче. По Косте не скажешь, будто у него возникают какие-то сложности, да и по Денису, если понаблюдать со стороны. Но я-то знаю, что основная борьба – она внутри. Вон как отец свалился сегодня, и все из-за меня.
– Не вини себя. Со всеми бывает. Если бы люди между собой не ругались, было бы даже скучно.
– Скажешь еще. Какое же веселье в том, чтобы спорить?
– Из-за чего на этот раз сцепились?
– Не говори так, будто мы с Костей только и делаем, что ссоримся.
Слова Стаса задели меня, потому что то, что происходило в стенах дома, никогда не просачивалось наружу. Пусть мы и спорили с отцом, но сказать, что ругались постоянно, язык не поворачивался. Я любила Костю, и пусть совместная жизнь под одной крышей давалась нам нелегко из-за разницы во взглядах, хотелось верить, что происходящее лишь короткая фаза, что вот-вот закончится, а на смену ей придет мир. Там, где я жаждала свободы, отец видел возможную опасность. Едва осязаемую, как мне казалось, но задним числом, припоминая события, что развернулись до Хеллоуина, я понимала – Костя знал о Ксертони чуть больше, и беспокоиться действительно было о чем. Но оказаться вновь запертой в четырех стенах квартиры, когда во внешнем мире проходит самый долгожданный и важный год выпускного класса, я боялась как огня, ведь возможности пройти заново этот виток жизненного цикла у меня не было. Впрочем, в одну реку никогда нельзя войти дважды. Даже вампиру, ведь эмоции будут уже не те. Новое превратится в предсказуемое старое, навевающее скуку, и на восходящей петле времени не будет остановки, чтобы сойти. Быть может, Ольга достигла этой стадии и потому решила рискнуть всем. Кто знает?
– Если я не прав, буду только рад. В любом случае теперь ты знаешь, что может произойти с волком, когда эмоции особенно раскалены, и будешь учитывать это в будущем. Я бы на твоем месте слушал отца во всем. Он знает, с чем имеет дело, по опыту, а ты можешь даже не догадываться об истинных причинах, что крутятся у него в голове. Уж кто-кто не желает тебе зла, так это отец.
– А тебе точно восемнадцать?
Станислав коротко в удивлении посмотрел на меня, не понимая, к чему внезапный вопрос про возраст, и сбросил скорость, прежде чем въехать на широкую парковку, плотно уставленную автомобилями в несколько рядов.
– Ну да, я же говорил. Диане тоже.
– Тогда перестань умничать так, словно тебе триста, и раздавать непрошеные советы.
– Бу-бу-бу, – передразнил Стас, и в это мгновение мне очень захотелось стереть всезнающую улыбку с лица одноклассника, но не успела я открыть снова рот, как взглянула на пейзаж за окном. Пришлось проморгаться, чтобы убедиться, что мне не привиделось. Машина остановилась на первой линии парковки, напротив крошечного строения с единственным окном. По бокам от здания на улице тянулись ряды из ярких похоронных венков любой расцветки и размера, а перед ними – варианты могильных плит из камня.