— Слава аллаху, что доска с гвоздями попортила тебе только лицо, а то бы дети твои померли с голоду…
Страшный рубец появился с той поры на умном и добром лице Кули.
В молодости Пехлеван Кули считался отчаянным франтом и любил щегольнуть на сельских праздниках. Но теперь Кули в любую погоду натягивал на себя старый пиджак, пропитанный мазутом, и брюки с огромными заплатами на коленях. Но вот костюм Ибиша доставлял Кули подлинное страдание. У мальчика одежда старая, чиненая-перечиненая, на голове облезлая папаха, на ногах огромные отцовские ботинки. Все это придавало мальчугану комический вид.
Как-то Кули не выдержал и сказал Фатьме:
— Я уже свое прожил. Мне все равно, как я буду одеваться, но, когда я вижу Ибиша, одетого в тряпье, мне стыдно на него смотреть. Одень его хорошо, и Ибиш наш будет похож на сына бека. Проклятая бедность! — Огромные кулаки Кули яростно сжались.
— О чем ты говоришь? Чего стыдиться? Все ребятишки одеты не лучше его. Не мы одни живем в бедности. Слава аллаху, наш мальчик здоров! — Фатьма мягко дотронулась до руки мужа, и огромные кулаки Кули бессильно опустились.
Кули благодарно посмотрел на жену. Он был счастлив с Фатьмой. Часто он думал: откуда у этой маленькой женщины с мягкими чертами лица и теплым взглядом берется столько мужества и терпения?
У Кули с Фатьмой было пятеро дочерей, скромных, застенчивых. Меньшую звали Сурией. Ей едва исполнилось три года. Трудно сыскать в селении девочку веселее и смешливее Сурии. Она еще не понимала горечи бедности. Жизнь ласково смотрела на нее любящими глазами матери. И как часто счастливо улыбалась вся большая семья над проделками хохотушки Сурии! Родилась она в тяжелое время: Кули не имел дома и скитался с семьей по селу. Раньше у Кули была маленькая хибарка у кладбища, доставшаяся ему от отца. Но время шло, хибарка развалилась. Пришлось Кули снять комнату у чужих людей. Быстро росли дети Кули, все чаще отказывались хозяева сдавать комнату такому большому и шумному семейству. И все труднее было выкраивать деньги, чтобы платить за квартиру.
«О бездомность, бездомность! Что может быть на свете хуже этого? Как страшно не иметь крыши над головой!» — горестно размышлял Кули.
После рождения Сурии жизнь стала невыносимой. Хозяева гнали их со двора. Фатьма упрашивала и унижалась, чтобы оттянуть очередной переезд. На беду, Сурия заболела. Мать ночами просиживала около девочки. Сурия металась в жару и бреду; когда она начинала плакать, мать, страшась хозяйского гнева, торопливо закрывала ей рот или давала кусочек сахара. Наконец Фатьма не выдержала. Воспаленными сухими глазами посмотрела она на мужа и глухим голосом проговорила:
— До каких пор мы будем страдать и скитаться по чужим углам? Нужно самим построить дом.
— Построить дом… — беспомощно проговорил Кули. — Да разве можно построить дом без денег? Поди отдохни, дорогая, ты устала. — Кули с ласковым укором взглянул на жену.
Но Фатьма не сдавалась:
— Я все обдумала. Возьми под проценты деньги у Мусы. У нас остались камни от старого дома. Нам нужны только столбы и доски для крыши. Строить будем сами, Пехлеван Кули.
Лицо Фатьмы осветилось такой надеждой, что Кули не смог отказать, хотя в душе и не верил, что из этой затеи что-то получится.
Так Кули начал строить дом. Прошел месяц, другой, и у кладбища вырос новый небольшой домик. Фатьма хорошенько побелила его. Правда, домик был неказист, но зато свой, и Кули посматривал на него с удивлением.
В этом домике, состоявшем из двух небольших комнат и кухни, Фатьма облегченно вздохнула. Она ходила по комнаткам, дотрагивалась до стен и окон, радостно приговаривая:
— Какое счастье!.. Какое счастье!..
А какое раздолье настало для детей, как они бегали и прыгали, как звонко смеялись и громко кричали! Фатьма с умилением на них глядела и говорила Кули:
— Пусть резвятся. Нельзя детей без конца одергивать.
Дом пришелся по сердцу и Кули. Потолок был достаточно высоко, и хозяин ходил, не рискуя удариться головой. Два окна дома выходили на кладбище. Правда, из окон виднелись не только могильные холмики и надгробные камни, но и закопченные сельские домики, что располагались по ту сторону кладбища, и даже мазутные лужи. К селу через кладбище вела узкая тропинка. Многие даже побаивались вечерами приходить к Кули. И на Ибиша, который на спор с друзьями ночью прошел по кладбищу, смотрели с почтением.