— Они нас увидят. Вернее, меня. Ты-то одет, а я в ночной сорочке.
Неужели это тебя смущает, золотце, язвительно подумал Митч. Ведь ты заранее знаешь что ради денег придется соглашаться на все.
— Ну да, в ночной… Зато в какой! И потом, бассейн окружен деревьями. Да и вряд ли кто-то станет присматриваться в потемках.
Джини все еще размышляла.
— Может, и так, но бассейн ведь у тебя с подсветкой.
Правда, с подсветкой. Голубоватое сияние воды создает ощущение какого-то особенного уюта и даже таинственности. Но это еще не все — бассейн с подогревом, что значительно увеличивает комфорт. А еще порождает желание… хотя нет, об этом лучше не думать.
С другой стороны, почему нет? Особенно если вспомнить о решении подвергнуть Джини проверке.
— Брось, Джини, не могу поверить, что это ты говоришь. Стесняешься, что ли? Бог ты мой, но кого? Полночь на дворе, все давно спят!
Митч ободряюще улыбнулся Джини, а сам подумал: неужели откажется? Если так, то моя теория ошибочна.
Еще немного помедлив, Джини кивнула.
— Ладно, не возражаю.
И Митчу сразу стало грустно. Согласилась. В самом деле, ради денег готова на все.
Спохватившись, он вновь изобразил улыбку.
— Молодец! Возьмем с собой виски, содовую и устроим пикник.
Вставая со стула, он одновременно помог подняться Джини. Как приятно было ощущать под ладонью ее теплую бархатистую кожу!
14
Во дворе было не прохладнее, чем в доме, но зато не так душно. Впрочем, никакого движения воздуха не наблюдалось и здесь, у источавшего голубоватое сияние бассейна.
Кроме бутылок они захватили еще один бокал — для Джини. И, прежде чем опуститься в стоявшее возле круглого столика плетеное кресло, Митч плеснул ей виски, разбавив содовой.
— Давай выпьем за эту ночь.
Возможно, это последняя спокойная ночь в нашей совместной жизни, мысленно добавил он.
Бокал Джини взяла, но на Митча взглянула с удивлением.
— За ночь? Почему не за нас с тобой?
Потому что никаких «нас» больше нет. Только говорить об этом время еще не пришло.
— Само собой, за нас тоже.
Джини тихонько рассмеялась.
— Вот! Другое дело. — Отсалютовав бокалом, она сделала глоток, потом устремила взгляд на расположившегося в кресле Митча.
— Значит, тебе понравилась моя ночная сорочка?
Он изобразил очередную улыбку, хотя на сердце у него было тяжело.
— Еще бы! Красивая вещица. Ты в ней так эротична… Ну-ка, отступи на шаг, я еще полюбуюсь!
Джини послушно выполнила его просьбу, тем самым неожиданно подкупив Митча. Вернее, направив его мысли в иное русло.
Дьявол, а это, оказывается, чертовски приятно, когда тебя вот так, беспрекословно, слушается женщина, лихорадочно промчалось в его голове. Мне нравится! Того и гляди, привыкну. И прогонять не захочется.
Это было что-то совершенно новое в эротическом опыте Митча. Повелевать женщиной? Никогда он такого не делал. Да ему и в голову не пришло бы ничего такого, если бы он не узнал, что Джини — банальная охотница за деньгами. Исключительно осознание данного факта подталкивало его совершать нехарактерные поступки, не говоря уже о выдвижении совершенно не свойственных его натуре требований. Последнее, впрочем, еще впереди.
Так остановись, приятель, сказал ему внутренний голос. Еще не поздно. Если тебя самого удивляет то, что ты делаешь, прекрати и все!
Чувствуя, что сердце колотится где-то под самым горлом, Митч подумал, что настал момент принятия окончательного решения. Пройдет он избранный путь до конца или нет? Использует роскошное тело Джини для удовлетворения самых темных своих желаний или отпустит эту очаровательную обманщицу с миром?
Митч прищурился. Нет, вы только взгляните на нее! Стоит, можно сказать, посреди двора, бесстыдно красуясь в надетой на голое тело сорочке, с сиянием притворной любви в глазах. А сама наверняка даже сейчас прикидывает в уме, какой куш сорвет на этом деле. Нужно ли церемониться с такой особой? Однозначно — нет.
Боже, какой я был идиот! — подумал Митч. Особенно в постели. Нежил эту аферистку, ласкал, из кожи вон лез, только бы доставить ей удовольствие. О себе не думал, все для нее старался. Иного и не желал, счастлив был уже тем, что могу обнимать ее. Ну не кретин?! Ведь она насквозь фальшива. С самого начата вела игру, манипулировала мною, как марионеткой. Все, довольно! Отныне я сам стану диктовать условия. Ролями мы поменяемся: теперь Джини будет объектом моей игры. И пусть не сомневается, я использую все преимущества своего нового положения!
Митч медленно улыбнулся. Осознание власти над Джини кружило ему голову.
— Спусти одну бретельку, — хрипловато произнес он.
Джини пристально взглянула на него, едва заметно улыбнулась и выполнила просьбу. При этом ее действия были настолько эротичными, что Митч, сам того не осознавая, взволнованно глотнул воздух.
Боже, как она красива… Таким пропорциям позавидует любая женщина…
— Теперь вторую, — велел Митч, стараясь хотя бы внешне оставаться спокойным. На самом деле он уже распалился так, будто сидел на раскаленной сковороде.
Вновь немного помедлив, Джини повиновалась. Ночной сорочке теперь не на чем было держаться, и она просто соскользнула бы к ногам Джини, если бы та не придержала ее на груди.
Митч отметил про себя, что руки Джини слегка дрожат — она чуть не расплескала оставшийся в бокале напиток. Для Митча это являлось свидетельством того, что она не просто изобретательная авантюристка, а еще и замечательная актриса.
Ладно, продолжим спектакль.
— Подойди ко мне, — отрывисто произнес Митч.
Джини приблизилась.
— Садись сюда. — Поставив бокал на столик, Митч похлопал по своим коленям, показывая, куда именно Джини должна сесть.
Странно, но она замялась. Взглянула на Митча растерянно. Или это тоже часть ее игры?
Изображает неискушенность, чтобы сильнее меня разжечь, мельком подумал Митч, едва сдержав ироничную усмешку: за время короткой совместной жизни он успел узнать, какие фокусы Джини способна выделывать в постели.
Но сейчас она превзошла себя. Митч мог бы поклясться, что ее смущение настоящее. Она даже дышала учащенно.
— Дай-ка сюда, — сказал Митч, забрав у нее бокал. — Чтобы нам ничего не мешало… — Не договорив, он вновь похлопал по собственным коленям.
С застывшим в глазах удивлением Джини осторожно села.
Митч сразу же обнял ее одной рукой за плечи. Другой взял ткань ночной сорочки, потихоньку потянул вниз. Через минуту тонкий шелк выскользнул из пальцев Джини, и ее красивая высокая грудь обнажилась. Не успела она ахнуть, как Митч подхватил одну упругую округлость, сжал, сначала легонько, потом сильнее, после чего стиснул сосок.
С приоткрытых губ Джини слетел негромкий стон.
Пристально взглянув на нее, Митч спросил:
— Тебе неприятно?
Она качнула головой.
— Значит, нравится?
Облизнув губы, Джини кивнула.
Однако Митча она не убедила. Он больше не верил ни слову, ни жесту, если те исходили от нее. Как ей могут нравиться его ласки, если она ищет исключительно денег? Все остальное — неудобства, которые, так или иначе, приходится терпеть ради достижения главной цели.
И будет терпеть!
Злорадствуя в душе, Митч произнес:
— Хочешь еще?
— Да, — хрипловато шепнула Джини.
Ну и ну! Похоже, ее больше не смущает вероятность того, что нас могут увидеть соседи, подумал Митч. Впрочем, вряд ли им удастся что-то рассмотреть сквозь деревья и заросли жасмина. Как бы то ни было, для Джини сейчас важнее наши игры, чем то, что о нас подумают соседи. В конце концов, не они являются для нее источником денег.
Он стиснул сосок вновь. Потом еще и еще…
Остановился, лишь когда стоны Джини стали слишком громкими. К этому времени ее соски раскраснелись и выглядели при голубоватом свете бассейна как вишенки. Сама она тоже порядком распалилась. Митч явственно ощущал жар ее тела и спрашивал себя, как ей это удается.