— Они засекли ее звонок. Почти наверняка она говорит со своим дружком.
Дара хотела было спросить, близко ли от гостиницы находится Харри, но передумала.
— Ладно, я пойду спать. Спокойной ночи, Джонатан.
— Спокойной ночи. — Он поднялся в спальню и закрыл за собой дверь.
Через десять минут Дара тихонько выскользнула из номера и осторожно начала спускаться по лестнице, сжимая в руке ключ-отмычку. Никто не встретился ей по дороге, весь отель, похоже, спал.
Ключ легко повернулся в замке двери Грига, и она с облегчением вздохнула, проскальзывая в его номер. В комнате было темно, и она постояла немного, чтобы глаза привыкли к полумраку. В центре помещения стояла огромная резная кровать. Разглядев спящего Грига, она аккуратно закрыла дверь.
Замок неожиданно громко щелкнул, и Григ заворочался. По его изменившемуся дыханию она поняла, что он проснулся. Сняв туфли, Дара почти бесшумно двинулась к кровати.
Раздался чуть охрипший со сна голос Грига:
— Уходи, Соня. Сколько раз тебе повторять, что ты меня не интересуешь?
Добравшись до кровати, Дара приподняла одеяло и скользнула под него, ухватившись за руку Грига и не давая ему включить свет.
— Ты не поняла, что ли? Убирайся, пока я сам тебя не вышвырнул.
— Что ж, если ты настаиваешь на том, чтобы я ушла… — нежно промурлыкала Дара.
Он сел, пытаясь выдернуть свою руку, а другой нащупать выключатель, но застыл при ее словах.
— Боже, — чуть дрогнувшим голосом прошептал он: — Дара?
Она погладила его щеку и нежно поцеловала в губы.
— Теперь ты меня узнал?
Григ не ответил на ее поцелуй, включив все же свет. Дара не показала своего разочарования, найдя в себе силы мило улыбнуться.
Она не ожидала, что он так рассердится, поэтому его вопрос застал ее врасплох.
— В какую игру ты играешь, Дара? Ты то исчезаешь, то появляешься. Капитан Джонсон дал мне понять, что ты уехала.
— Нет, я все время была здесь. Но это слишком длинная история. Я расскажу тебе потом. — Она вновь прильнула к нему, желая поцеловать, но он остановил ее.
— Рассказывай сейчас.
— Нет, позже. — Дара протянула руки к пуговицам его пижамы и принялась расстегивать их.
Он схватил ее за кисть.
— Зачем ты сюда пришла?
— Чтобы вручить тебе рождественский подарок, — непринужденно заявила она, запуская свободную руку под одежду. Нащупав его сосок, она легонько ущипнула его.
Григ непроизвольно обнял ее, но спросил:
— А почему ты решила, что я жду тебя в своей кровати?
Дара хихикнула:
— Если ты хочешь перебраться на пол, я не против. Помню, несколько раз было просто здорово. — Она поцеловала его в шею. — И на траве. — Она пощекотала кончиком языка его ухо. — И в машине. — Дара легонько укусила его. — И в кустах на пляже. — Она прикоснулась к его губам. — А еще я помню огромный стог сена, куда мы зарылись, прячась от ливня во время загородной прогулки. Это было что-то необыкновенное!
— Ты меня соблазняешь? — Его голос звучал теперь вовсе не враждебно.
— Угадал, — подтвердила она, высвобождая руку, и продолжал расстегивать пуговицы. В этот раз он уже не мешал, а только печально смотрел на нее.
— Где ты взяла такую ужасную пижаму?
Дара перевела взгляд на свою пижаму с высоким воротником и длинными рукавами, которая была ей велика чуть ли не на три размера.
— Миссис Уильямс любезно одолжила ее мне.
— Теперь я понимаю, почему судья так флегматичен.
Дара рассмеялась.
— Если она тебе не нравится, я могу ее снять. — С замирающим сердцем Дара ждала ответа.
Григ молчал целую вечность, потом спросил:
— Ты предохраняешься?
Она приготовилась к этому вопросу и быстро ответила:
— Я не совершаю одну и ту же ошибку дважды.
Он нахмурился.
— Я так и думал. Не знаю, захочу ли я.
— Давай проверим, — предложила она и обрадовалась, увидев игривую улыбку на его лице.
Дара нежно погладила его плечи, наклонилась и пощекотала сосок кончиком языка. Он закусил губу, безуспешно пытаясь держать себя в руках.
— Так мне снять пижаму? — промурлыкала Дара.
— Нет. — Сердце девушки обреченно замерло, но он вернул ее к жизни: — Я это сделаю сам.
Григ снял с нее пижаму, отбросил ее прочь, с восхищением глядя на ее длинные, стройные ноги, округлые бедра, тонкую талию, упругие груди.
— Боже, я почти забыл, как ты прекрасна!