Услышав слова помощницы, главврач заерзал на сиденье и, покосившись на Крячко, осторожно поинтересовался:
— Действительно, смогут ли местные власти обеспечить нас охраной? Вы должны посодействовать в этом.
— Да бред все это! — воскликнул Стас, но уверенности в его голосе не было. — Не станет убийца разгуливать возле места преступления.
— Это если не мы его очередные жертвы. — Вероника Степановна отступать не собиралась. — Позвоните своему начальнику. Пусть он подтвердит, что нам ничего не грозит, тогда мы успокоимся. Пока у нас есть только ваши голословные заверения, а мы уже успели убедиться в том, что лично вы не можете оградить нас даже от второсортных писак. И не забудьте свернуть налево на следующем перекрестке. Мой дом уже близко.
Крячко послушно свернул под зеленый знак светофора, заехал в указанный Вероникой Степановной двор и заглушил мотор. Достав телефон, набрал номер Гурова. Тот ответил почти сразу:
— Стас, я освободился. Буду у больницы через десять минут.
— Не спеши, Лева. Тут кое-что произошло. Ты сейчас где?
— В двух кварталах от больницы. Что у тебя стряслось?
— Все при встрече, — произнес Крячко и обратился к Веронике Степановне: — Как называется эта улица?
— Проезд Дружбы, — ответила она. — Сворачивать с улицы Войсковой.
— Слышал? Я на проезде Дружбы. Включай навигатор и дуй сюда. Подробности при встрече.
— Понял, — коротко проговорил Гуров и отключился.
— И что теперь? — Голос главврача звучал удрученно. — Меня домой вы не доставите?
— Приглашаю вас в гости к Веронике Степановне, — нагло предложил Крячко. — Не на улице же нам общаться.
— Меня жена дома ждет, волнуется, — скривился Бобров.
— Так в чем дело? Позвоните ей и предупредите, что задерживаетесь.
— Вообще-то я еще не дала согласие, — буркнула Вероника Степановна.
— Значит, мы явимся к вам без приглашения, — засмеялся Крячко. — Вот только дождемся приезда полковника Гурова.
Долго ждать его не пришлось. Спустя десять минут машина Крячко въехала во двор дома Вероники Степановны. Стас посигналил, привлекая внимание, и Гуров подъехал вплотную. Выйдя из машины, Крячко помахал ему рукой:
— Здравия желаю, товарищ полковник! Не желаешь прогуляться до квартиры Вероники Степановны? Уверен, у нее найдется что-нибудь перекусить. Ведь так, гражданка? — с усмешкой посмотрел он на помощницу главврача.
— Если это действительно необходимо, — пожала та плечами.
— А вы как думаете? Мы с утра в разъездах, голодные как черти. Не станете же вы обрекать нас на голодную смерть?
— Послушайте, машина у вас теперь есть. Вероника Степановна у своего дома. Быть может, я вам больше не нужен? — заискивающим тоном произнес Бобров. — Я уже вполне оправился и смогу сам доехать до дома.
— А как же требование о защите? — усмехнулся Стас. — Или вы уже передумали?
Бобров тут же замолчал. Идея обзавестись охраной показалась ему куда важнее, чем беспокойство жены. Пока поднимались на третий этаж в квартиру Вероники Степановны, Бобров успел созвониться с женой и предупредить о задержке. Гуров в недоумении слушал слова главврача о необходимости охраны, но, не владея ситуацией, помалкивал. Когда все четверо оказались за закрытыми дверями, Вероника Степановна на правах хозяйки снова принялась командовать:
— Обувь снимайте, тут вам не Европа, асфальт не моют. Прямо по коридору ванная комната. Можете помыть руки по очереди. По комнатам не шататься, сразу на кухню. Посмотрю, чем можно вас накормить.
На этот раз возражений от мужчин не последовало. Все дружно сняли обувь и гуськом направились в ванную. После того как водные процедуры были закончены, компания собралась на кухне. Вероника Степановна за это время успела накрыть на стол. Нехитрая трапеза состояла из рыбных консервов, бутербродов с колбасой и банки консервированных томатов. На плите шкворчала яичница. На столе дымился чайник.
— Чем богата, — пробурчала она. — Изысков не держу.
Отказываться от скромной трапезы никто не собирался. Вероника Степановна разложила яичницу по тарелкам и жестом предложила незваным гостям приступать. Оголодавшие мужчины набросились на угощение. Пока последний бутерброд не исчез в желудке полковника Крячко, никто не проронил ни слова. Только когда очередь дошла до чая, Гуров спросил у него: