— Черта с два! — взвился тот. — Признания вы от меня не дождетесь! Хотите сажать, сажайте, но сам чернить свой род я не стану! У меня, между прочим, трое сыновей. О них вы подумали? Как они станут жить дальше, возьми я на себя вину?
— Значит, вы утверждаете, что не убивали Анатолия Зубанова? — спокойно проговорил Гуров. — Тогда зачем вы приезжали к нему и угрожали расправой?
— Единственное, в чем я виноват, это в том, что доверился этому мерзавцу. Он меня по миру пустил. — Голос Еремина больше не звучал затравленно, в нем слышалась неприкрытая агрессия. — Оставил без средств. Забрал мои сбережения и лишил хозяйства, а сам наслаждался жизнью.
— Это все патетика, — заметил Лев. — А вот смерть человека — это уже реальность.
— Да к черту вашу реальность! Голодные дети — вот реальность! Пустой желудок — вот реальность! — Еремин распалялся все сильнее.
— Если вы считали, что Зубанов вас обманул, почему не подали в суд? Почему не попытались вернуть деньги законным путем?
— Да потому что судьи наши под стать вам. Они всегда на стороне тех, у кого денежки, а у меня благодаря этому мерзавцу денег не было. Как думаете, кто выиграл бы дело, вздумай я обратиться в суд? Лично у меня на этот счет сомнений нет.
— И тогда вы решили взять дело в свои руки, — снова заговорил Крячко. — Приобрели веревку покрепче, рулон пищевой пленки и отправились к Зубанову. Подкараулили его в коровнике, ударили по голове, а дальше дело за малым. Скажите, вы наблюдали за тем, как он умирает? Дождались момента, когда жизнь окончательно покинула его тело?
— Прекратите, прекратите! — прошептал Еремин. Агрессия исчезла, перед полковниками снова сидел жалкий, задерганный тип. — Я не убивал Зубанова. Не стал бы этого делать. У меня трое сыновей, разве мог я навредить им? А коровы, так что теперь? Выкрутимся.
— Скажите, вам знаком человек по фамилии Дрозинский? — задал вопрос Гуров.
— Что? Дрозинский? Это следователь, что ли? Может, и знаю. Честно сказать, их тут столько уже было, всех фамилий не упомнишь.
— Это врач. Хирург, — пояснил Лев.
— Тогда точно не знаю. Наш род крепкий, по врачам не шастаем, — покачал головой Еремин. — С чего бы мне его знать?
— Его убили так же, как Анатолия Зубанова.
— Хотите и его убийство на меня повесить?!
— Тело нашли вчера утром, а убили его за два дня до этого.
— Да бросьте! Серьезно? — оживился Еремин. — Значит, я уже здесь был? Выходит, у меня алиби! Раз я не мог убить вашего доктора, значит, и Зубанова не убивал. Разве нет?
— Необязательно, — возразил Гуров. — Кто-то мог воспользоваться вашей идеей и расправиться со своим обидчиком тем же способом, что и вы.
— Еще скажите, что я член банды, — огрызнулся Еремин.
— Вы бывали в Вишняково? — продолжал допрос Гуров.
— Нет, не бывал.
— А в городе Электроугли?
— Тоже нет. Из своей деревни я выезжаю только в случае крайней необходимости.
— Разве убийство не тот случай?
— Я никого не убивал!
— Сколько лет вашим сыновьям?
— Старшему — тринадцать, младшему — шесть. Если вы намекаете на то, что они и есть мои последователи, то снова мимо.
— Какой марки принтером вы пользуетесь? — Гуров попытался застать Еремина врасплох.
— Принтером? Я вообще им не пользуюсь.
— Хотите сказать, у вас дома нет принтера?
— Нет. Что в этом такого удивительного? Я ведь не писатель, мне он без надобности.
— Ваши дети учатся в школе, им, например, дадут задание подготовить доклад. Где они станут распечатывать материал? Пойдут к соседям?
— Когда надо, они пользуются техникой в библиотеке.
— Какой язык учит ваш старший сын?
— Это-то тут при чем? — нахмурился Еремин.
— Отвечайте! — повысил голос Лев.
— Английский, кажется.
— Не знаете точно, какой язык изучает ваш ребенок?
— Да, не знаю. Я работаю с утра до ночи, мне некогда присматривать за его учебой. Этим моя жена занимается. Спросите у нее.
Гуров нажал кнопку, вызывая охранника.
— Уведите! — приказал он.
— Что, допрос окончен? — забеспокоился Еремин. — Послушайте, почему меня не выпускают? Если кто-то еще убит, а я был здесь, у меня алиби!
Гуров ничего на это не ответил, и Еремина увели.
— Не наш клиент, — прокомментировал Крячко.
— Точно не наш, — вздохнул Лев.
— Но проверить стоило, — поднимаясь, заметил Стас.
— Разумеется, — ответил Гуров и первым вышел из допросной.
У ворот следственного изолятора их уже поджидала толпа репортеров. Ворота закрылись, отрезая доступ во двор, и репортеры окружили машину плотным кольцом. В открытые окна полезли микрофоны, одновременно с этим со всех сторон посыпались вопросы: