Новая беда обрушилась на русскую землю. Весной 1609 года крымские татары появились в южных территориях, в окрестностях Серпухова, Коломны и Боровска. Крымская орда действовала в соответствии с тем соглашением, которое заключил Сигизмунд III с Турцией: крымские татары обязывались открыть военные действия против Москвы. Но и сам Сигизмунд III решил наконец открыто развязать военные действия против России. В качестве предлога король использовал сближение русского правительства со Швецией. Сигизмунд сам претендовал на шведский престол по праву крови и считал шведского короля Карла IX, своего дядю, узурпатором. Русско-шведское сближение мешало его борьбе за шведскую корону. Не без оснований теперь надеялся Сигизмунд III на династическую унию с русским престолом — доверенные лица из Москвы доносили королю, что в среде московских бояр все более крепнет идея объединения России и Польши под общей властью.
В сентябре 1609 года войска Сигизмунда III осадили Смоленск. Король надеялся, что жители Смоленска выйдут ему навстречу с хлебом-солью. Но горожане не пустили короля в город. Осада Смоленска длилась двадцать месяцев и сыграла очень важную роль в дальнейшем ходе русской национально-освободительной борьбы.
Открытая война с Польшей изменила расстановку сил в лагере Лжедмитрия II. Многие отряды шляхтичей по призыву короля бросили Тушино и отправились под знамена Сигизмунда III. Впрочем, окончательно бросить Тушино они не решались, так как Лжедмитрий II задолжал полякам, по их подсчетам, от 4 до 7 миллионов рублей. На приверженцев Лжедмитрия II отрезвляюще подействовала откровенная захватническая политика вчерашних друзей — поляков. Авторитет тушинского царя резко упал. Он был вынужден тайно покинуть собственную резиденцию и бежал в Калугу, бросив на произвол судьбы и своих русских сторонников, и «царицу» — Марину Мнишек.
Теперь силы вольных казаков стали концентрироваться вокруг Калуги. Казаки по-прежнему стояли «за доброго царя», но Лжедмитрий боялся их не меньше, чем правительственных войск Скопина-Шуйского. Он вновь обратился к помощи иноземцев. В Калуге его опорой стал польский канцлер Ян Сапега с отрядом наемников.
Окончательно разуверившиеся в Лжедмитрии II тушинские бояре и патриарх Филарет — остатки тушинского правительства — решили призвать на русский трон сына короля Сигизмунда III королевича Владислава. 4 февраля 1610 года между ними и королем был заключен договор. В нем оговаривались условия венчания королевича на русский престол. Король подписал все условия договора, но его истинные цели заключались в полном овладении Русским государством. Чтобы заручиться поддержкой русской феодальной верхушки, король от имени Владислава раздавал поместья русским тушинцам.
К весне 1610 года обстановка в России осложнилась окончательно. В марте Скопин-Шуйский торжественно вступил в столицу, которая восторженно его приветствовала. В среде дворянства родилась и все более крепла идея посадить на престол этого молодого, талантливого и удачливого полководца.
В Калуге жил «воровской» царь, вокруг которого концентрировались социальные низы и вольные казаки, не оставлявшие надежды на «доброго царя».
В военном лагере под Смоленском король польский Сигизмунд III вел себя как правитель Московии. Остатки тушинского правительства и патриарх Филарет, инициаторы идеи о польском претенденте на русском троне, очутились тоже под Смоленском, под защитой нового покровителя.
Пан Ружинский сжег остатки тушинского лагеря и отступил со своим отрядом под Волок-Ламский.
Роковое событие в Москве, случившееся в марте 1610 года, решительным образом изменило всю ситуацию. Двадцатичетырехлетний воевода М. В. Скопин-Шуйский внезапно умер после одного из многочисленных пиров, устроенных в его честь. Современники подозревали, что он был отравлен по повелению царя Василия Шуйского. Вместо Скопина-Шуйского во главе русской армии встал брат царя, Дмитрий Иванович Шуйский, бездарный воевода, трусливый и алчный человек.
Дмитрий Шуйский стал готовить поход против поляков. Собирались выступать соединенные русские и шведские силы. Шведский главнокомандующий Яков Делагарди с полуторатысячным отрядом наемников прибыл в Москву. С наступлением летних дней было собрано русское дворянское ополчение, и число армии достигло 30 тысяч человек.