Сохранившиеся клады относительно невелики по размерам — в среднем суммы их составляют 10–20 рублей. Есть и клады-гиганты — уже упомянутый клад из-южной части Архангельской области в 10–12 тысяч экземпляров и клады из 4058 экземпляров (Солигалич), из 6684 экземпляров (Новгород). Видимо, те клады, которые насчитывали 10–20 рублей, оставили в большинстве своем ратные люди, получившие жалованье от новой династии. Размещение находок показывает, что это могли быть дворяне городовые из областей, расположенных главным образом к югу от Москвы и в районе Костромы. Самые же крупные по размеру клады, наверное, следует определить как казенные суммы. Восстановленный в 1613–1614 годах фискальный аппарат усиленно собирал с населения различные сборы — и недоимки за прошлые годы, и новые, чрезвычайные налоги — так называемые пятинные и запросные деньги. Скорее всего суммы, составлявшие несколько десятков или сотен рублей, были деньгами, собранными, но не довезенными до Москвы. Спрятав деньги в минуту военной опасности, сборщики погибали от рук насильников, а казна так и недосчитывалась денежных сборов с ряда дальних волостей и погостов. За каждым из этих кладов угадывается трагическая судьба государева служилого человека, который верой и правдой служил своему делу и погибал, охраняя царскую казну.
Помимо шведов, на русском Севере пытались утвердиться также англичане и датчане. Рассказ о них заслуживает отдельной главы.
Глава 9
Иноземцы на русском Севере
Английское купечество, связанное с русским рынком еще со времен Ивана Грозного, когда под его покровительством возникла Московская компания английских купцов, действовало во время Смуты очень осторожно. Московская компания до 80-х годов XVI века занимала монопольное положение в русской внешней торговле. Пользуясь личным покровительством Ивана Грозного, она имела такие привилегии, о которых не могли и мечтать другие западноевропейские купцы. Англичане были единственными, допущенными к русскому денежному делу. Они получили право чеканить монету — русские копейки — из собственного серебра на всех русских денежных дворах (1569 год). Другие купцы, включая и русских, сдавали на денежные дворы ефимки из расчета 36–37 копеек за ефимок, в то время как при перечеканке из каждого ефимка выходило несколько большее количество. Англичане получали на руки эту сумму почти полностью; привилегия освобождала их от уплаты пошлин. Они платили лишь ничтожную сумму «за уголье и мастером за дело». Лишенные привилегии на чеканку из своего серебра после Ливонской войны, англичане отважились чеканить «воровские» копейки, подражающие русским копейкам Ивана IV и Федора Ивановича.
Этой рискованной операцией англичане занимались до Тявзинского мира 1595 года. После него условия русской внешней торговли несколько улучшились и необходимость чеканки «воровских» копеек отпала. Однако монопольное положение англичан на русском рынке было нарушено. Их стали теснить голландцы, французы и купцы стран Балтийского региона.
Смутное время в России показалось предприимчивым английским купцам удачным сплетением обстоятельств, благодаря которым можно было бы не только восстановить прежнее положение Англии на внешнем рынке России, но и пойти значительно дальше — захватить русский Север и овладеть Волжским путем на Каспий.
В 1609 году Томас Чемберлен представил проект английской интервенции в России. Он писал королю Якобу I: «Довольно известно, в каком жалком и бедственном положении находится народ Московии последние 8 или 9 лет… Большая часть страны, прилегающая к Польше, разорена, выжжена и занята поляками. Другую часть со стороны Швеции захватили и удерживают шведы под предлогом оказания помощи». Поэтому, писал далее автор проекта, следует воспользоваться сложившейся ситуацией и захватить русский Север: «Эта часть России, которая еще более всех отдалена от опасности как поляков, так и шведов, есть также самая выгодная для нас и самая удобная для торговли… Россия… должна стать складом восточных товаров Англии». Обсуждались также планы захвата «богатейшего в мире места» — Соловецкого монастыря на Белом море.