Но более важным тогда для меня явилось письмо от бывшей коллеги Виктора Шалвовича:
…Спасибо, Марат, за то, что вступились за любимого и уважаемого друзьями и коллегами Виктора Окуджаву.
Не знала о книге и о дискуссии. Только что приятель переслал ссылку на эту страничку. Мы с Виктором вместе работали много лет в Институте проблем управления АН СССР (позже России) и дружили.
Виктор занимался дискретной математикой на очень высоком уровне. У него есть прекрасные научные результаты. Он был чудесным другом, блестящим рассказчиком. В нашей компании до сих пор ходят легенды о его устных рассказах — феерических экспромтах.
За двадцать лет тесного общения никому из нас и в голову не могла прийти мысль о душевном нездоровье Вити.
С уважением, Инна Воклер.
Дмитрий Львович в своей книге не ограничился постановкой диагноза, пошёл дальше и докопался до причин душевного заболевания Виктора:
Причины этой болезни суть многи, тут и детская травма (в случае с Виктором даже более страшная — ему было всего три года, когда взяли родителей), и наследственное безумие — всё-таки дед, Степан Окуджава, покончил с собой именно в помрачении ума.
Оставим в стороне весьма спорное, на мой взгляд, утверждение, что пережить арест родителей в три года страшнее, чем в тринадцать, важно другое: обстоятельства гибели Степана Окуджава. Помрачение ума Степана Окуджава было вызвано белой горячкой. Алкоголизм, конечно, тяжёлое психическое заболевание, спору нет, но стоит ли его называть «наследственным безумием»?
Это я запальчиво полемизировал с Быковым десять лет назад. Теперь я должен перед ним повиниться — чего уж там скрывать, я и сам считал Виктора Шалвовича, мягко говоря, не вполне ординарным человеком. Более того — в этом плане и Булат Шалвович тоже мне не внушал большого оптимизма. Но было одно обстоятельство, подвигнувшее меня наброситься на Дмитрий Львовича аки пёс цепной.
Дело в том, что вдова поэта во многих интервью говорила, что муж у неё был не вполне адекватный и вообще чуть не все лучшие его песни написаны ею. Эти высказывания вдовы можно было бы, наверное, объяснить другим душевным заболеванием — манией величия, но сейчас не о ней.
Мне не нравилось, что и как говорит вдова, а под горячую руку попал ни в чём не повинный Дмитрий Быков.
В последний раз Сильвия вышла замуж в 1934 году. Николай Иванович Попов был на десять лет моложе, он был женат и имел двухлетнего сына. Ничто из этого не помешало ему моментально влюбиться в роковую Сильвию, потерять голову и бросить семью.
Его отец Иван Бозарджянц до революции был известнейшим фабрикантом. У него были один или два брата. Братья Бозарджянц были владельцами крупнейшей табачной фабрики. Трёхэтажный особняк Бозарджянцев в центре Тбилиси до сих пор выделяется роскошью и необычной архитектурой. А тогда этот дом даже получил специальную архитектурную премию конкурса, организованного тифлисской мэрией, — за лучший фасад[17].
Их отец был обыкновенным кинто, разносчиком, торговцем с лотка, а сыновья постепенно сумели разбогатеть. Здание их табачной фабрики стоит до сих пор. Братья одними из первых в Тифлисе обзавелись автомобилем. В общем, всё у них было прекрасно, пока в 1921 году не появились большевики. Те быстренько, уже через год, национализировали собственность братьев. Но рабочие уважали своих прежних хозяев и сами выбрали «красным» директором завода бывшего владельца Ивана Бозарджянца.
Иван Николаевич, как и подобает «красному» директору, ходил по заводу в красной жилетке, но всё равно продиректорствовал недолго. Вскоре его как классового врага прогнали и директором поставили простого рабочего, как тогда было принято.
Дом их, красивый, трёхэтажный, тоже, конечно, отняли, но совсем на улицу бывших хозяев не выгнали, дали им одну комнату — бывшую кухню. Кухня была огромная, больше ста квадратных метров, там оставались котлы от прежней жизни, уже не работающие. Вот среди этих котлов они и жили. Умер Иван Николаевич Бозарджянц в 1942 году.
В 1922 году его сыну Николаю было шестнадцать лет. Он заканчивал школу, и нужно было куда-то поступать учиться дальше. Но с постыдной теперь фамилией Бозарджянц нечего было и думать о поступлении. Поэтому они вместе с отцом решили, что он отказывается от отцовской фамилии, берёт фамилию матери и становится Николаем Ивановичем Поповым.