Тогда это была обычная практика. Некоторые учителя, начав работу не по специальности, так и дорабатывали до пенсии в том же качестве. Был, например, в Высокиничах (позже, после отъезда семьи Окуджава) учитель Саночкин, тоже филолог, который начал вот так же «временно» преподавать историю, да так на всю жизнь и остался историком. В этом отношении Галине Васильевне повезло — через полгода вакансия для неё открылась, и открыл её не кто иной, как родной муж. Но не будем забегать вперёд.
Занятия начались, а погода оставалась хорошей. И по-прежнему иногда после уроков молодые учителя вчетвером или впятером шли на берег реки. Так как от дома, где жили Булат с Галей, до реки было рукой подать, они часто выходили из дому чуть ли не в купальных костюмах. Брали с собой какой-нибудь снеди, захватывали коврик, чтобы загорать на нём, и обязательно — гитару.
Семиклассник Коля Евдокимов запомнил гитару потому, что жил неподалёку и всегда вызывался в помощники. Учитель и ученик сразу понравились друг другу, хотя особых поводов для взаимной симпатии, казалось бы, не было. Сегодня Николай Александрович, заслуженный учитель физкультуры, проработавший в школе Высокиничей более сорока лет, вспоминает:
— Я у него учился на два — два с половиной, самое большое тройку он мне ставил…
А ещё Николай Александрович запомнил одну песню из тогдашнего репертуара своего любимого учителя. Это была вариация на очень известную уличную: «Я с детства был испорченный ребёнок». За точность не ручаюсь, но было там что-то вроде:
Да, похоже, что здесь, как и в Шамордине, Булат Шалвович начал не с того: опять он вольно или невольно шокировал местную публику собой, своей гитарой и своими песнями.
Я уже как-то сетовал на то, как трудно бывает расспрашивать о выдающемся человеке тех, кто знал его очень давно, когда ничего великого в нём не только не проглядывалось, но даже и в самом фантастическом сне не предполагалось. Обычно люди придерживаются твёрдого правила: об умерших — или хорошо, или ничего. И ладно бы так, но часто ведь бывает: то, что хорошо, им кажется плохим, и наоборот.
Одна из моих собеседниц в Высокиничах долго мялась, с опаской оглядывалась по сторонам, хотя мы сидели у неё дома и никто нас подслушать не мог, и наконец, перейдя чуть ли не на шёпот, сказала:
— Это моё мнение. Я не говорю о мнении коллектива, но… Вы знаете, если вот так откровенно… он не внушал доверия… как-то вот он по-ребячески… ну, такое отношение было, что, мол, — о-о, в деревню приехал… всё, тут верховодить можно. Вот такой какой-то он был, вроде как несобранный…
А Николай Александрович Евдокимов в ответ на мои мягкие, но настойчивые просьбы вспомнить ещё что-нибудь из песенного репертуара любимого учителя, оправдывался:
— Я-то школьником был, других песен не запомнил, а пел он много. Но ведь когда он у нас здесь жил, о том, что он сочиняет стихи и песни, совершенно не знали. Знали, что он играет, как раньше говорили, бренчит на гитаре…
Впрочем, гитару запомнили многие односельчане, настолько необычным тогда в деревне был этот «подозрительный инструмент».
…Вот так они и ходили на речку, гуськом по узкой тропке: впереди любимый ученик Коля Евдокимов с ковром на плече, за ним весело щебечущие девушки, и замыкал шествие с гитарой в руках строгий учитель русского языка и литературы. Иногда прихватывали и бутылочку вина. Стоит ли удивляться, что ни форма одежды городских, ни гитара, а уж тем более репертуар не могли вызвать сочувствия у деревенских жителей. Сельчане относились ко всему этому если не враждебно (всё-таки высок был тогда авторитет «учёного» человека), то, во всяком случае, насторожённо.
Первая неприятность случилась практически в самом начале учебного года.
В сентябре, как водится, школьники помогали колхозу убирать картошку. Естественно, под водительством учителей. И школьники, конечно, не столько картошку убирали, сколько баловались. В общем, всё как обычно, как в любом колхозе в то время. Тем не менее в официальном изложении это выглядело так:
19 сентября на совместном заседании комитета ученической комсомольской организации и учкома было утверждено задание каждому классу по копке картофеля. По инициативе 9 «б» кл. все классы школы включились в социалистическое соревнование по выполнению задания по копке картофеля к 27 сентября[36].
36
Из книги приказов по школе. Здесь и далее в этой главе официальные документы цитируются по копиям из собрания автора. Сама книга приказов хранится в Высокиничской школе.