Может, потому и любили его ученики?
Но вот воспоминание одной из учениц восьмого класса Высокиничской школы, где Окуджава был, кстати, классным руководителем, — Валентины Александровны Левиной:
— Вечно опаздывал он чегой-то… Такой… ну, не хочу сказать, хороший человек. Стенгазету в стихах выпускал. Ходил в свитерке в таком, в водолазочке, и пиджачок. Худенький, чёрненький. И мы, по-моему, чуть ли не неделю учили, как его называть: «Булат Шавлович». Так и не выучили…
И вот это вылетевшее словечко такой говорит о нём как о человеке не вполне серьёзном, что ли.
Оказывается, и некоторым ученикам он представлялся каким-то не вполне серьёзным. И даже эта запомнившаяся форма одежды учителя, и внешность его — тоже дополняли в глазах ученицы неблаговидный образ.
В Высокиничах он действительно совсем недолго проработал. Но если доверять памяти этой ученицы (а не доверять я оснований особых не вижу — она хорошо помнит многие события тех лет), выходит, что он и в эти-то четыре месяца не всегда приходил на урок — часто его заменяла супруга. А после увольнения Булата из школы русский язык и литературу в этом классе вообще стала вести Галя.
На вопрос: «Ну, и кто лучше преподавал — Галина Васильевна или Булат Шалвович?» — Валентина Александровна Левина отвечает:
— Вы знаете, мне Галина Васильевна как-то лучше нравилась… А он, чего там, — придёт, а то и не придёт, наездами. Правда, правда. Ну, я не говорю, он действительно много рассказывал, вспоминал своё…
Ах, вот оно что! Оказывается, он и это-то короткое время, что довелось ему работать в Высокиничах, грубо говоря, «сачковал»! Так что неудивительно, что некоторые ученики не только не запомнили хорошо своего мимолётного учителя, но даже имени его не успели толком выучить.
Тут я должен напомнить читателю, что в самом начале учебного года Галине Васильевне не досталось часов по специальности и она вынуждена была преподавать географию. И очень может быть, что Булат специально, когда у Гали были свободные часы, посылал её в класс вместо себя, чтобы она не потеряла квалификацию.
Другая тогдашняя ученица Булата Шалвовича, Валентина Алексеевна Титова, помнит по-другому, хотя он не был классным руководителем в её классе:
— Мы в 5 А были, а он был классным руководителем в 5 Б[38]. С ним было интересно, он и на переменах с нами общался и играл. В волейбол он играл со своим классом, это не наш, а параллельный. С ними он и в походы ходил, в лес, на речку. Мы им так завидовали. А у нас классным руководителем старенький был учитель, Иван Григорьевич (Новиков. — М. Г.).
Но не только этим запомнился Титовой недолгий учитель русского языка и литературы. Помнит она и каким строгим он мог быть:
— Заходит в класс, сначала смотрит, какой порядок в классе. Если что-то не так, например, бумажка на полу, он вызывал дежурного и какого-нибудь другого ученика. Другого ученика он просил устранить непорядок, а дежурному говорил:
— Сейчас он уберёт всё, а ты посмотри, как надо. Потому что завтра ты снова будешь дежурным.
И на внешность учеников обращал внимание — ну, там, рубашка не застёгнута или ещё что-то. И сам одевался очень аккуратно.
Он был и строгий, и добрый, всё у него было. Требовательный был, конечно, хотел, чтобы мы его предмет знали хорошо. Некоторых наказывал, оставлял после уроков. Я-то не оставалась, у меня русский язык и литература неплохо было, он мою тетрадь даже показывал другим ученикам в качестве примера.
А потом прошли годы, это уже, наверное, году в 1966 было, я на кухне слышу вдруг по радио его имя и очень удивилась. Потом я детям своим рассказывала, кто меня учил в школе.
Валентина Алексеевна помнит имя хозяйки дома, где квартировала тогда семья Окуджава:
— Хозяйка дома была тётя Шура Лазарева.
И ещё с одной его бывшей ученицей нам довелось поговорить, с Ниной Сергеевной Зуевой. Так она вообще почти на все вопросы отвечала: «Не помню». Единственное, что запомнила, это контраст между супругами Окуджава:
— …Вот он такой был тёмненький, чёрненький, а она такая была светленькая… симпатичная женщина.
Мучил я её, мучил, и наконец она не выдержала и спросила недоумённо:
— И зачем он вам понадобился, покойник?..
Ну что ж, кое-какие мнения мы уже знаем, теперь неплохо бы посмотреть, как же он сам оценивал свою работу учителем. Оказывается, сам о себе впоследствии он вспоминал тоже по-разному. Причём часто не очень лестно, что, впрочем, ни о чём не говорит — известно, как самоедски он оценивал себя прошлого с высоты прожитых лет.