— Да и ты сын спустил жирок, — Степан хохотнул. — Нет, я не то говорю. — Он заглянул в глаза сыну… Костя замигал и отвёл взгляд.
— Батя, а тебе идёт короткая борода. У, у тебя все волосы белые, как у старика. Я, — Степан перебил сына: — Потом. Поздравляю с днём рождения, сынок! Это тебе. — Костя оторопел — Что это, отец? — Степан вынул из-за пазухи небольшой мешочек. — Это подарок тебе, дома рассмотришь, а сейчас поехали. У меня очень мало времени, извини сын. Завтра тяжёлый день. Фат, сынок.
— Какаой фат, батя?
— Потом узнаешь… река — Фат. Сейчас — разволновался Степан — Фат это река — Большая Лаба — приток р. Кубани, где родился мой прадед — казак. Как ты, Кость?
— Я… Отец? Я ничего не понимаю. Объясни пап?
Степан неуклюже обнял сына и прошептал: — Потом поговорим сынок. Как долго я ждал, о господи, но… — К удивлению сына он обошёл машину и молча сел за руль.
Лада послушно завелась, съехала с трассы в кювет и, вминая сухую тысчелетнюю траву, уверенно пошла к выделяющемуся в ночном августовском небе, кургану. Ее швыряло вправо-влево; в какое-то мгновенье Косте показалось — вот-вот оторвётся переднее колесо, но ничего подобного не происходило. Травы, расступались и обдавали пьянящим дурманом остывающей от дневного зноя степи. По левой стороне осталось несколько деревьев — малый оазис. Водитель остановил машину и осмотрелся, а затем сдал назад — к «оазису».
— Мы приехали, это — здесь. — Костя с удивлением, смешанным с восхищением, глядел на отца.
— Ты, бать…я думал мы перевернёмся. Во — фигня. Одни ямы и кочки, мля…
Степан, недоумевая, обернулся: — Какие кочки мля, о чём ты? — а затем громко захохотал. — Кочки говоришь сын, ха-ха-ха… — Не удержался и Костя, и брызнул казачьим — гы-гы, а сверчок ненадолго умолк.
Пламя костра плясало, причудливо отбрасывая тени, казалось — в мире ничего больше нет, кроме трещащих в огне веток и сучьев, но так не бывает. В мире всегда кто-нибудь да есть. Всегда. Костя, не переставая удивляться происходящему, открыл багажник, — достал пару раскладных стульев и, пошёл к костру. Когда закипела вода, он снял с таганка котелок и всыпал краснодарского чаю, не позабыв подкинуть листы чёрной смородины. Пока заваривался чай, подбросил пару толстых веток. Костёр весело затрещал и разгорелся с новой силой, выбрасывая вверх тающие угольки и искры. Они поднимались в высь, кружась в замысловатом танце и, растворялись в ночи. Отца всё ещё не было… Десять минут прошло как отец — легенда мира — ушёл в сторону кургана и пообещал скоро вернуться. Костя беспокойно осмотрелся, напряжённо вглядываясь в темень…
— Тир-тир-тр-тр-тир-тр-тр, — начали спорить сверчки.
— Уах-ах-ух, — отозвался филин.
И ветер не смог удержаться:
— Вфи-фи-и-и-й.
— Т-ш-шш-ш-ссссс, — ответили травы, а акации «оазиса» вздохнули кроной: их листва дрогнула и качнулась. Любопытная ночная пичужка вытянула шею в сторону костра и затихла.
— Ба-тя! — позвал Костя. — Батя, я заварил чай. Где ты!? — Костя повысил голос до крика и, не дождавшись ответа, включил фонарь… Ящерица, блеснув фосфоресцирующими глазами, скрылась в траве. Он снова позвал отца, ответа не последовало. Не получив ответа, пошёл по следам…
Небо, подсказывая дорогу, слепило чистотой и пригоршнями тихих, нарисованных звёзд. Одна из них улыбнулась: — Иди, отец ждёт тебя, — прошептала она Косте. Ковыль показывал направление, а Костя, как в машине начал сходить с ума. Чуть заметные следы в примятой траве вели в направлении кургана. Напряжённость спала, — он почувствовал себя уверенней, чем за рулём. В голове — рой вопросов к отцу. Костя запомнил их и повторял про себя, чтобы не забыть. Но, самый главный из них не давал покоя.
Что же происходит, что?
В кармане лёгкой ветровки Костя ощупывал подарок отца, теряясь в догадках. Внезапно он остановился и непроизвольно посмотрел вверх, не успев удивиться: — взрезая небосвод, начали тихо падать «леониды». Метеоры, оставляя за собой длинные световые линии, расчерчивали ночное небо и гасли. Сейчас, в этот год, их было особенно много. В прошлые года, Костя специально выходил ночью на двор, но почему-то за эти пять лет такого звездопада как сегодня, не случалось.
«Звёзды всегда падают в августе» — вспомнил он слова отца и в этот момент отчётливо увидел треугольник кургана и одинокую фигуру. Над рукотворным холмом склонилась в поклоне луна и, Костя с удивлением заметил — небо притихло и стало ярче, освещая его отца. Степан, недвижный как сфинкс, сидел на коленях, опустив голову.