— Володя нарушил всю тактику и стратегию ведения боевых действий, может быть, поэтому мы и победили. Странно то, что назвал себя царём Меотиды.
— Чтттооо!? — вскричал Степан.
— Да, пап… он поправил пояс и закричал… Мы так и не узнали, почему и зачем он так сказал… а потом он проорал. За… Мы не расслышали всех слов., но потом: «Я — царь Меотиды — Ассей»! А потом, если бы ты видел пап… Теперь, там, у «каменных могил» — Мемориал. Почти 150000 — «ИХ» и НАС. В живых осталось восемьсот шестьдесят два. Остальные — там…. За четыре с половиной часа боя… там был настоящий ад. Каждый из участников той битвы отдавал всего себя, чтобы подарить товарищам одно движение меча или один вздох. За Владимиром Ивановичем тогда пошла вся наша армия, хотя он не был командующим; им был Джон из Сенегала. Странно, Володя назвал его «Зиме»! и вот что — из всех наших воинов, в одинаковых доспехах, их было двое — он и сенегалец. А самое, странное; — они, словно знали друг-друга. У них было что-то общее. Джон теперь пишет музыку, а я… Я не прошёл отбора, ты ведь знаешь отец, мне приходилось бывать в «горячих точках», но ТУДА попали далеко не все чемпионы планеты по единоборствам и офицеры спецподразделений. В такой каше знание единоборств далеко не решает все вопросы. Володя один проломил все линии обороны. Он шёл, словно не человек, — Костя осёкся и посмотрел на отца, — а робот, а за ним шла дорога, устланная телами врагов. Это потом мы поняли, кто ОН… Некоторые из историков говорят, что так вели свои армии скифские цари.
У Степана хрустнули суставы пальцев. Он через силу улыбнулся.
— Не будем об этом, не надо.
— Что с тобой, отец, снова — сердце? — разволновался Костя.
— Нет. С ним всё в порядке. Кстати, ты знаешь, что этот курган — скифский, я расскажу тебе о них. Скифы стоят того, хотя и оболганы историками. Когда их царь говорил: «Мой народ», — то и было так. Он отвечал за свой народ и во времена невзгод поднимал меч и вёл своё войско, и, всегда, всегда — впереди. Скифов считали лучшими воинами Евразии. Первыми они выковали железные мечи и изготовили луки, которым нет аналогов, построили свои стоунхенджи; производили нейрохирургические операции. Их не смогли обойти молчанием библейские пророки и все античные историки и мыслители.
Степан умолк, а Косте показалось, что у звёзд выросли уши, а сверчки, умолкнув, завершили свой спор вничью. Он слабо возразил: — Но, батя, ведь скифы исчезли с исторической сцены.
— Нет, сын. Они не исчезали — никогда. Не слушай побасенок потерявшихся историков и… Об одном из последних царей того времени я расскажу тебе сын. Звали его…
У кухонного стола стояли встревоженная мать и жена: — Да проснись же, наконец, сынок. Что с тобой происходит Костя? Телефон разрывается, звонят из «Глобуса».
— Шо, — Костя насилу открыл глаза и с трудом поднял голову. Она раскалывалась после вчерашнего.
— Што случилось мам?
— Сынок, ты напугал нас всех: кричал во сне и всю ночь с кем-то разговаривал.
Костя потёр затылок и нижние веки. На столе пустая бутылка «Арарата», недопитый стакан и огрызок яблока. Но не они привлекли его внимание, а небольшой кожаный мешочек, перевязанный вверху тесьмой. Размером он был не более кисета для табака. Костя всё вспомнил и вскочил.
— Где отец!? — закричал он на всю квартиру. На его крик прибежала босая и испуганная Настя.
— Папка, со с тобой, сиво ты клисял? — Костя обнял дочь и посадил на колени. Она успокоилась, но повторила: — Со слу-силось, пап?
Слова прозвучали как гром в ясную погоду. — Отец вернётся, мам, — скоро вернётся! — У Веры Ивановны — его матери тотчас выступили слёзы, а испуганная Лена тихо попросила: — Костечка не надо, пожалуйста. Разве нам мало Настиных снов. — Муж, не отвечая на вопрос, развязал узел на «кисете». На стол выпал обработанный, сферической формы, чёрный, как смоль, камень. В диаметре камень не превышал пяти сантиметров. По оси просверлено отверстие, а по линии «экватора», равномерно, находились четыре сферические выступа.
— Что это, сынок? — удивилась Вера, но камень взяла.
— Мам, этот камень подарил мне отец ко дню рождения.
Настя заинтересовалась блестящим камушком, а Лена не заставила долго ждать: — Я видела такой в нашем музее. Это булава, символ власти. Такие штуки носили цари и владыки племен. Костя ты что, обокрал музей?