Мысли его переключились на иное, он встрепенулся:
— Эй, кто там?!
— Тут я, — дверь отворилась, и выглянул денщик, — что надобно, государь?
— Спишь там, черт!
— Жду, государь, голос не подаю — вижу: ты думаешь...
— Ну, ладно... Не обижайся, брат! Точно, мысли бегают о всяком, как блохи в постели. А дела-то не ждут. Зови, — кто там из дьяков нынче?
— Макаров Алексей, ждет в каморе, рядом тут...
— Давай скорее!
Денщик вышел, оставив открытой дверь. Тотчас, как будто стоял за порогом, вошел с папкой в руках Макаров. Поклонился:
— Здесь я, государь. Что изволишь приказать?
— Садись рядом! — Петр подвинулся на лавке, рукой отстранил на левый край стола какие-то бумаги. — Клади свои цидули! Ишь, как много-то! Конца им, чай, не будет, а?..
— Дела все срочные, государь.
— Будем решать, да побыстрей!
— Первое и наиглавнейшее, государь, — о делах воинских. Пишут светлейший князь Меншиков и боярин Шереметев: после измены Августа и принятия в Жолкве плана войны с Карлусом войска наши готовятся, чтобы дать шведам генеральное сражение при своих границах.
Царь кивнул головой, сделал дьяку знак: «Погоди». Задумался, ушел в себя. Перед ним промелькнули, как во сне, события последних месяцев и лет. Да... Хорошо, что Карлус завяз в Польше и Саксонии. Неймется ему. После победы над нами под Нарвой интерес к России потерял. Август Саксонский важней ему кажется: саксонцы вояки лучше русских, и посему их надо бить; с русским медведем справимся, мол, на закуску, поелику проще это пареной репы. Ну и пусть, как бродяга, мотается везде, где ему вздумается. Время-то идет, и на пользу мне, а не ему, фанфарону свицкому. Глядишь, бог даст, все успеем подготовить к генеральной баталии.
Петр вспомнил взятие у шведов земель по Неве и южному побережью Финского залива, в их числе Нарвы, три года тому назад. Впрочем, этот реванш, как и другие русские победы в Прибалтике, особого впечатления на Западную Европу не произвели. Странное дело — за четыре года до этого, когда под стенами Нарвы русское войско потерпело поражение, те же западноевропейские дворы аплодировали шведскому королю, восхищались его армией. Теперь же — или молчание, довольно пренебрежительное, или опасения, столь же пока молчаливые.
А между тем эти победы не только заставили русских поверить в свои силы и возможности на поле боя, но и привели к освобождению от шведов ряда земель по восточному и южному побережью Финского залива, активизировали перестройку армии и центральных учреждений, создание флота на Балтике. Было положено начало тому делу, которое обещало принести в будущем, и довольно близком, немалые успехи — военные, политические, хозяйственные.
Все эти годы Петр и его дипломаты стремились добиться посредничества западных государств, чтобы заключить мир со Швецией. Но там увидели в подобных попытках признаки слабости России; кроме сего, занятым войной за испанское наследство, им хватало и своих забот. Действовали такие факторы, как нарвское потрясение 1700 года, пренебрежение к «варварской» и слабой России, с одной стороны, а также, и это причудливо уживалось друг с другом, — страх перед Россией, ее растущей мощью, успехами русских армий.
Союзники — Англия, Нидерланды, Австрия — и Франция, их общий противник в войне за испанское наследство, делали все от них зависящее, чтобы перетянуть на свою сторону Швецию с ее армией, не допустить усиления России, которую следует, с точки зрения этих держав, занять борьбой с Турцией и Крымом, ослабить, не допустить к Балтийскому морю. Посему просьбы России о посредничестве в заключении мира со Швецией не находили отклика в Гааге, Лондоне, Вене.
П. А. Толстой, русский посол в Константинополе, человек выдающегося ума и изощренной хитрости, довольно успешно предотвращал возможное возобновление Турцией войны с Россией — подкупал султанских вельмож, упреждал интриги везиров и западных послов. В Речи Посполитой, в условиях шляхетского «безнарядья» — политического хаоса и безначалия, успешно работал посол князь Г. Ф. Долгорукий. Немало хлопот и огорчений доставлял Петру его «друг и союзник» Август II, курфюрст саксонский и король польский, человек ненадежный и коварный, к тому же весьма слабый как политический и военный деятель. Петров «союзник», он за его спиной вел переговоры со шведским королем о заключении мира. Посредниками выступали то Австрия и Франция (здесь просьбы о посредничестве принимались благосклонно), то любовницы Августа.