— Ты видела маму и дядю Вика, Мэгс? — спросила я у неё.
Она снова мяукнула, и как бы я хотела понимать по-кошачьи! Впрочем, зная Мэг, она, надо думать, имела в виду: «Проваливай и оставь меня в покое».
Мама исчезла, оставив меня и Лоис дома одних, в обществе лишь двух кошек и рассеянной старой леди, которая, похоже, ничего вокруг не замечала. Испугалась ли я? Да, немножко.
Всю свою жизнь я спокойно воспринимала перемещения этих дополнительных членов нашей семьи, не думая о том, откуда они внезапно появляются, если не пользуются входной дверью. Я привыкла к маминым снадобьям из трав и оберегам, которые она мастерила, но вот это уже было за пределами моего понимания.
Дядя Вик прошёл сквозь стену. Вместе с мамой. Это было словно странный, скверный сон, от которого не можешь пробудиться.
Разумеется, я не намеревалась протиснуться сквозь стену в прихожей. Не стоило и пытаться.
Как раз в этот момент мои мысли прервал звук поворота ключа в замке, и вошёл папа.
— Папа? — воскликнула я. Возможно, мой голос срывался, но я старалась скрыть панику. — Ты сегодня рано…
— Да не очень, Розмари, сейчас без двадцати восемь. Тебе уже пора в постель. Где мама?
Он повесил свою куртку внизу у лестницы и заметил, что я нервно взглянула наверх. Он не мог видеть Фрэнсис, но что, если он услышит её? И тут сердце у меня ушло в пятки. Там, над его головой, парила туча, серая и грозная. Она вернулась.
Папа начал подниматься по ступенькам.
— Она наверху, да? Там, куда ты показала, когда я тебя сейчас спросил.
— Нет-нет-нет, — перебила я, обгоняя его на лестнице. — То есть да, может быть.
— Успокойся, что за спешка? Так или иначе, для начала мне нужно в туалет.
Я достигла уборной раньше его и возблагодарила бога, что в этой двери не было замка. Так что, хоть она и была закрыта, я могла проскользнуть туда.
— Прости, пап, мне срочно. Я на секунду, — сказала я, чуть приоткрыв дверь на щёлку и ловко просачиваясь внутрь.
Ванная была пуста. Фрэнсис исчезла.
— Приве-е-ет. Джон, ты там наверху?
Я услышала немного запыхавшийся голос мамы, доносившийся с первого этажа. Затем её шаги по ковру, покрывающему ступени лестницы. На меня нахлынуло облегчение. Мне хотя бы не придётся объяснять, куда подевалась мама.
— Рози, пора ложиться, милая, — она выглядела совсем как обычно, никаких видимых повреждений, никакого беспорядка в одежде. Лишь два крохотных розовых пятнышка на щеках придавали ей такой вид, словно она спешила и от этого немного раскраснелась.
Я с подозрением разглядывала её, когда она неторопливо вышла из родительской спальни, коротко поцеловав папу в щёку.
— Давай-ка в кровать, Розмари. Я ещё поднимусь и пожелаю тебе спокойной ночи, когда управлюсь с ужином. Побыстрей, пожалуйста, уже поздно.
— Где ты была, мама? — тихо спросила я.
— Я наконец-то отыскала эту пьесу на нашей книжной полке, так что теперь смогу поучить текст и подготовиться к завтрашнему прослушиванию. Солнышко, сегодня тебе уже слишком поздно помогать мне со словами, — на мой вопрос она не ответила.
Затем я кое-что увидела. К её каблуку, будто наэлектризованная, прилипла пятиконечная звезда. Когда мама спускалась по лестнице, из прихожей словно поднялся тёплый вихрь, закружился вокруг неё и отхлынул вниз, к входной двери, унося с собой эту чёрно-серебряную звезду, которая неуверенно колыхалась в воздухе.
Пока звезда летела вниз, я смогла рассмотреть тонкий материал, из которого она была сделана; в конце представления звезда резко нырнула в пике, а затем распалась на блёстки, которые брызнули во все стороны по полу прихожей, выложенному плитками. Будто ракета врезалась в землю и вдребезги разбилась на мелкие кусочки, соприкоснувшись с поверхностью.
Что бы это ни было — оно прошло.
Настало время поговорить с Эди.
5. Эди, светила математики
На следующее утро за завтраком было бы вполне простительно подумать, что всё обстоит как обычно. Папа принял душ, обнял нас и ушёл. Однако его туча была хорошо заметна, и я размышляла, могу ли чем-то помочь. Филлис, у которой всегда находилось решение для любой проблемы, ещё не появлялась, и это было странно. Она часто была рядом, когда других не было, поскольку, в отличие от них, вроде бы никогда не покидала дом. Ну, во всяком случае, через дверь. Маму окружало яркое пурпурное свечение с искорками, что разлетались во все стороны: судя по всему, она была в радостном возбуждении и предвкушении.